Читать «Собрание сочинений в 4 томах. Том 4. Кораблекрушение у острова Надежды» онлайн - страница 238

— Пусть. Наши служилые люди окрепли в заповедные годы. Без Юрьева дня воевать веселее станут. Смотри, как дружно по призыву собрались и оружные и с конями. А ты говорил — худо будет.

Думный дьяк промолчал.

Когда вошли Клешнин и Бельский, дьяк Щелкалов собирался уходить. Он раскланялся с царским дядькой, покосился на опального оружничего Богдана Бельского.

Дверь за посольским дьяком закрылась. В кабинете наступила тишина. Окольничий Клешнин приблизился к правителю и, пригнувшись, сказал:

— Богдан Яковлевич важные вести привез.

Борис Годунов повернул голову и молча посмотрел на Бельского, не выразив особого удивления.

— Царевич Дмитрий в Москву собирается, государь Борис Федорович, — поклонился Бельский.

— Вона как?! — Глаза Годунова сверкнули.

— Нагие меня звали, дак я отказался супротив тебя идти.

— Говори.

— Стрельцов с собой берут для помоги, людей своих в Москву послали.

— Сколько стрельцов в Угличе?

— Четыре приказа.

— Немедля отправить под Серпухов. Ты слышишь, Андрей Петрович, всех до одного. Пусть против татар стоят.

Стрельцов все равно надо было убирать из Углича — они мешали задуманному делу.

Борис Годунов приподнялся, вышел из-за стола.

Богдан Бельский про себя отметил слишком короткие ноги правителя. Когда он сидел за столом, то казался куда представительней. Они давно не виделись, и сейчас коротконогость Годунова бросилась в глаза. Руки у правителя белые, мягкие, с выпуклыми синими венами.

— Спасибо за предупреждение, Богдан Яковлевич, — сказал правитель и обнял Бельского. — Ежели все обойдется, царь Федор с тебя опалу сымет, снова при дворе будешь… А сейчас все, что знаешь, выкладывай без утайки, вместе подумаем, как быть.

Бельский рассказал все, что знал. Дело сводилось к тому, что Нагие, пользуясь знаменем царевича Дмитрия, хотели захватить царский престол. Угроза страшная и вполне реальная. Толпа московских посадских, подстегиваемая набатным звоном, овладеет Кремлем, внесет на руках царевича Дмитрия во дворец. Нет, так не будет… Царь Иван Грозный отравил удельного князя Володимира, своего двоюродного брата, без особой нужды. Захотел и отравил. А ныне престол царя Федора в опасности, и правитель должен принять все меры, должен вырвать измену с корнем.

— Еще скажу, Борис Федорович, — помолчав, сказал Бельский. — Задумали Нагие хитрое дело.

— Что еще?

— А вот что. Пошли-ка ты стрельцов в дом к купцу Крашенинникову Федоту, живет в Китай-городе у Поганого пруда. Богатый купец, и дом приметный — белка на крыше вырезана: сидит и орешек грызет. Седни у него угличский истопник в гостях.

— Имя-то ему как? — спросил правитель, едва сдерживая нетерпение.

— Никифор Слива. Истопника Нагие научали, что посадские мужики должны вопить, когда Дмитрия в Москву привезут.

— Сам-то ты знаешь?

— Не упомнил. Слышал вполуха, как Андрей Федорович Нагой Никифора научал, а понять не понял. Хитро. А купца запомнил: Федот Крашенинников, и на крыше у него белка ветер указует. Понял, что дело изменное, противу великого государя и противу тебя, Борис Федорович, и сразу на коня — и в Москву.