Читать «Собрание сочинений в 25 томах. Том 9» онлайн - страница 20
Максим Горький
«Значит — проходит!» — подумал он.
Эта мысль снова вызывала надежду на иное будущее.
За дверью сухо звучал голос хозяина:
— «Векую шаташася языцы и аггели помышляша злое...»
IV
Когда он с хозяином, закрыв лавку, вошел во двор, их встретил звонкий, трепетный крик Анатолия:
— Не буду, дяденька!.. Никогда-а-а...
Евсей вздрогнул и невольно с тихим торжеством сказал:
— Ага-а...
Ему было приятно слышать крик страха и боли, исходивший из груди веселого, всеми любимого мальчика, и он попросил хозяина:
— Я останусь на дворе?
— Ужинать надо. Впрочем, я тоже пойду погляжу, как учат сорванца...
За крыльцом дома, у дверей в каменный сарай, собралась публика, в сарае раздавались тяжелые мокрые шлепки и рыдающий голос Анатолия:
— Дяденька, не виноват! Господи, я не буду,— пусти!.. Христа ради...
Часовщик Якубов, раскуривая папиросу, сказал: — Так его!..
Косая золотошвейка Зина поддержала длинного и желтого часовщика:
— Авось тише будет, покоя от него нет никому на дворе...
А хозяин Евсея спросил:
— Говорят, он передразнивать людей мастер?
— Как же! — ответила скорнякова кухарка.— Такой дьяволенок — всех осмеет...
В сарае раздавался глухой шорох, точно по старым доскам его пола таскали из стороны в сторону мешок, набитый чем-то мягким, ползал задыхающийся, сиплый голос Кузина и всё более глухие, всё более редкие крики Анатолия:
— Ой... заступитесь... Господи!..
Слова начали сливаться в тонкий, захлебывающийся стон... Евсей вздрагивал, вспоминая боль побоев. Говор зрителей будил в нем спутанное чувство — было боязно стоять среди людей, которые вчера еще охотно и весело любовались бойким мальчиком, а сейчас с удовольствием смотрят, как его бьют. Но теперь эти усталые от работы, сердитые люди казались ему более понятными, он верил, что никто из них не притворяется, глядя на истязание человека с искренним любопытством. Было немного жалко Анатолия и все-таки приятно слышать его стоны. Мелькнула мысль:
«Теперь будет смирнее и подружится со мной...» Вдруг явился скорняк — подмастерье Николай, маленький, черный, кудрявый, с длинными руками. Как всегда, дерзкий, никого не уважающий, он растолкал публику, вошел в сарай и оттуда дважды тяжело ухнул его голос:
— Оставь! Прочь!
Все отшатнулись от дверей. Из сарая выскочил Кузин, сел на землю, схватился руками за голову и, вытаращив глаза, сипло завыл:
— Карау-ул...
— Идем-ка, дальше от греха! — сказал хозяин. Евсей подвинулся в угол ко крыльцу и встал там, наблюдая.
Вышел Николай. На руках у него бессильно раскинулось маленькое измятое тело мальчика. Он положил его на землю, выпрямился и крикнул:
— Бабы, воды, стервы...
Зина и кухарка побежали.
Кузин, закидывая голову, глухо сопел:
— Разбой, караул...
Николай обернулся к нему, ударил ногой в грудь и опрокинул на спину, потом начал кричать, сверкая белками черных глаз: