Читать «Собраніе сочиненій В. Г. Тана. Томъ четвертый. Скитанія» онлайн - страница 4

Были въ томъ городѣ люди, которые сновали по улицамъ и искали живого дѣла, но жизнь огородила рѣшетками всѣ существовавшія поприща. У входа въ каждую ограду сидѣлъ василискъ, считалъ входящихъ и наблюдалъ за тѣми, которые были внутри. Отъ его змѣинаго взгляда блекли самые яркіе порывы, увядали благородныя стремленія, и вмѣсто нихъ вспыхивали мелочи жизни, столь же противныя, какъ и ея пороки. Вмѣсто орудій труда въ оградѣ были бирюльки, и люди, вошедшіе внутрь, играли ими, какъ дѣти, а сторожъ былъ ихъ маркеромъ, и всѣ ихъ помыслы были направлены на то, чтобы обсчитать его на нѣсколько очковъ. Когда же онъ ловилъ ихъ на мѣстѣ, они прятали руки за спину, отпирались, божились и сваливали вину другъ на друга.

Были немногіе люди, которые успѣли сорвать съ своихъ глазъ узкіе очки сектантства и видѣли жизнь такою, какой она была въ дѣйствительности, и они метались съ мѣста на мѣсто, не находя себѣ живого интереса; въ душѣ ихъ была пустота и на языкѣ желчь и постоянный укоръ себѣ и окружающимъ. Были другіе, сильные и готовые на подвигъ, но жизнь перегоняла ихъ изъ одного тупика въ другой, и души ихъ были скомканы и покрыты ранами отъ постоянныхъ толчковъ и ударовъ. И не было никого, кто бы встрѣтилъ ихъ на грустной дорогѣ хотя словомъ поздняго сожалѣнія.

Правда, далеко, въ глубинѣ пропасти, которая оточила со всѣхъ сторонъ безсильное существованіе этихъ отверженцевъ, билось и трепетало настоящее дыханіе жизни. Оно было такъ далеко и такъ скрыто, что Странникъ не могъ различать его своими тѣлесными очами, но онъ смутно ощущалъ, какъ порою, въ разгаръ жестокой стужи, оттуда поднимается дыханіе тепла, смягчающее морозъ и обращающее неподвижный бѣлый снѣгъ въ текучую воду. Напрасно дворники съ ранняго утра принимались работать метлами, сметали живую влагу съ мостовой и, смѣшавъ ее со снѣгомъ, обращали въ слякоть. На чинныхъ деревянныхъ плиткахъ, окованныхъ желѣзными скобами, уже не было зимней чистоты. Порой на бойкомъ перекресткѣ, прямо изъ-подъ ногъ прохожихъ, выбивалась краткая, но сильная струя, и подъ настилкой улицы слышалось подземное клокотаніе, восходящее вверхъ; камни тротуаровъ, обтесанные по шнуру, со дня первоначальной закладки, начинали шевелиться въ своихъ гнѣздахъ. Потомъ все стихало, и великій всероссійскій масонъ, Угрюмъ-Бурчеевъ, укладывалъ камни на прежнее мѣсто, и только Странникъ продолжалъ заглядывать въ бездну, стараясь уловить смыслъ таинственнаго процесса, жившаго въ ея нѣдрахъ.

А на противоположной сторонѣ бездны, оточившей городъ, была широкая земля. Тамъ были холмы, надъ которыми поднимались высокія трубы, откуда съ утра взвивались клубы густого дыма. По вечерамъ надъ холмами мерцали огни и слышались пѣсни, то безнадежно заунывныя, то безшабашно веселыя, звуки которыхъ, однако, всегда долетали въ городъ одинаково печальнымъ и хватающимъ за сердце отголоскомъ. Тамъ разстилались широкія нивы, надъ которыми по лѣтнимъ вечерамъ поднимался росистый туманъ, проплывавшій надъ городомъ легкими бѣлыми облаками, и обширные луга, гдѣ паслись стада, которыя являлись въ городъ кровавыми лоскутьями мяса.