Читать «Со шпагой и факелом. Дворцовые перевороты в России 1725-1825» онлайн - страница 11

Справедливости ради надо сказать, что в самодержавном государстве убийство монарха – единственный верный способ лишить его власти. Отсутствие конституционной процедуры смены правительства оборачивалось опасностью для государя. Конфликт с властью, с государством превращался в конечном счете в конфликт с личностью монарха. Если при конституционной монархии несогласия между властью и подданными снимались отставкой первого министра или изменением состава кабинета, в России при аналогичной ситуации требовалось, по меньшей мере, убить царя.

В ситуациях переворота заговорщики нуждались в авторитетном правительственном институте, который мог бы санкционировать их действия, придать им видимость законности и государственной необходимости. Еще Екатерина II, решив использовать в этом качестве Сенат, тем самым подсказала будущим заговорщикам первой четверти следующего века один из элементов их тактики. В тех же целях – для придания законности происходящей смены власти важно было вовремя составить манифест, которым российские подданные извещались бы о жизненной необходимости для страны состоявшегося государственного переворота. Здесь важнее всего было срочно огласить собственную интерпретацию событий и вызвавших их причин, не допустить распространения в обществе иных версий «петербургских действ». Поэтому подготовке текста манифестов уделялось так много внимания. Над ними порой начинали работать задолго до того, как складывалась организационная структура заговора. Идейное обоснование переворота было не менее важно для его успеха, чем сам захват власти. Декабристы, много сил потратившие на подготовку своего манифеста, следовали долгой традиции XVIII века.

От раза к разу росло число участников заговоров. Миних совершил свой переворот практически в одиночку. У Елизаветы было несколько активных сторонников. Заговор в пользу Екатерины связал примерно 30-40 человек. Против Павла I интриговало приблизительно 180-300 офицеров. К следствию о восстании 1825 года привлечено уже около 600 человек (правда, примерно половина из них признана невиновной). Эти цифры, впрочем, не вполне отражают размах каждого из переворотов. Раз начавшись, выступление против правительства втягивало, как в водоворот, все новых и новых людей, вовсе не причастных первоначально к тайным замыслам кучки заговорщиков. Немногочисленные гвардейские офицеры могли повести за собой десятки и сотни нижних чинов. Но и отнюдь не только рядовые были увлекаемы стремительным разворотом событий, когда страх за жизнь или карьеру, пример друзей, мгновенный безрассудный порыв толкали достаточно солидных по своему положению людей в политическую авантюру. Неожиданность, стремительность и главное – решительность действий не только парализовали способность свергаемого регента или государя к сопротивлению, но и молниеносно превращали «узкопартийный» заговор в «волеизъявление всей нации».