В этом городе ранних смертейвзгляды режут острее, чем бритвы.Здесь больных навещает детейнеприкаянный ангел молитвы.И такая большая лунаспит в потоке сияющей пыли,что на время короткого снаптицы в гнездах дверей не закрыли.
2
Листья осени падают ниц.Сны черны, как летучие мыши.С неба стаи кочующих птицпух роняют на плоские крыши.Свет в разрушенном доме горит,маргаритки цветут у порога,а уснувшая плоть говорит,как пророк, отвергающий Бога.
3
Пробудись же, красавица, встань,посмотри, как на шелковом свиткептица Феникс и птица Луань,тихо плача, промокли до нитки.Как влюбленный с синицей в рукеждет во сне журавля до рассвета,как колеблется в мелкой рекемир в одежде зеленого цвета.
4
Плачет липкой смолою сосна.Сад, как окна в апреле, распахнут.Кровью пламенной в мякоти снахалкидонские лилии пахнут.Узнают и крестьянин, и царьчас свой смертный по свету и звуку…Ангел держит зажженный фонарьи больного ребенка за руку.
5
Чтоб проращивать сон, как зерно,отклонившись от избранной темы,мы настаивать будем винона сухих лепестках хризантемы.В день девятый девятой лунывыпьем чашу, смятение пряча, —словно звук от задетой струнычем-то жалобней детского плача.
6
Лист ольхи пожелтел и иссох,кровь горячая высохла в жилах.В государстве зыбучих песковтолько ивы растут на могилах.В узкой речке сияющий линьловит свет ускользающий лунный.Ах, настрой свой нефритовый Цинь,свой нефритовый Цинь семиструнный!
7
Изгибается речка змеей.Слезы призрачной смерти пролей ты,чтобы были слышны под землейплач и звуки бамбуковой флейты.Узы плоти развяжет Господь.Кто же будет в заоблачном прахеплакать, сорные травы полотьи гадать на спине черепахи?
8
Город спит на песчаных холмах,и сиянье вокруг, запустенье —словно крыльев невидимый взмахи бамбуковых ангелов пенье.Освещает волшебный фонарьжизнь и смерть небогатую нашу,и летящую в небе Фамарь,Руфь, Сусанну, Галину, Наташу…
* * *
Спаси, сохрани и помилуй меняот черной земли, от лихого огня,еще — от недоброго глаза,Ты знаешь, я снова живу на Тверской,там место открыто для пыли мирской,и всюду она как зараза, —лежит на предметах тончайшим пушком,и мелкий паук с серебристым брюшкомползет по пустому комоду.А Волга беременной снится Оке,и женщина с веткой омелы в рукезаходит в прозрачную воду.И тело ее от любви не болит,ее настоящее имя — Лилит,она опускает ресницы,и чувствует ужас подземных толчковподземная школа для птиц и сверчков,чьи крылья мелькают, как спицы.Ты в воду заходишь и чувствуешь вдруг:вращается рыб заколдованный круг,и машут они плавниками,и Лулл, чтоб не съела его пустота,огромный язык достает изо ртасвоими сухими руками.Мы будем пространство делить пополам —ты, вечный паломник по женским телам,я, Богом зажатая в клещи.Когда-то Нерону сказал Эпиктет:«Нас мучит не вещь, не безмолвный предмет,а лишь представленье о вещи».А что Эпиктету ответил Нерон,я, право, не знаю, и с разных сторонс надеждой, тоскою и страхом,покорные времени вещи глядят,с пространством враждуют, друг другу вредят,питаются пылью и прахом.В земле по колено стоят города,но их окружает лишь пыль и вода,где тонет сухая омела.И вновь, на свидание к Богу спеша,подобная ветру, несется душапо мертвой поверхности тела.
