Читать «Слуга трех господ» онлайн - страница 99

У Деменева тоже сердце кровью обливалось при виде заброшенных и полностью разукомплектованных УРов на старой границе. Но он не понимал, зачем они теперь там нужны, когда есть новая граница, которая находится от старой на расстоянии сотен и тысяч километров. Вот ее-то и нужно обустраивать и укреплять не хуже, а еще лучше, чем старую. И Деменев сказал об этом Власову, который налил еще по полстакана коньяка и после того, как его выпили, сказал:

— Дорогой Герасим Владимирович. Война, которая не сегодня-завтра начнется, не будет похожей на все предыдущие войны. Она будет самой жестокой и кровопролитной, потому что уж с очень сильным противником придется нам воевать. И чует мое сердце, что не удержать нам фашистов на новой границе. Опрокинут они нас как оловянных солдатиков и погонят далеко в глубь страны. В этом случае мощным тыловым оборонительным рубежом для войск КОВО могла бы стать «линия Сталина». Но теперь УРы на этой линии выглядят хуже УРов на новой границе. Поэтому не остановить нам немцев и там.

Услышав такие слова комкора, Деменев опешил и, не находя нужных слов, некоторое время молчал. А затем, выпив коньяк, сказал:

— Я разделяю Ваше мнение в отношении слабой боеготовности УРов на обеих границах. Но неужели Вы, Андрей Андреевич, всерьез считаете, что Красная армия допустит войска вермахта до старой границы? Если немцам даже и удастся в некоторых местах прорвать нашу оборону на новой границе и пересечь ее, то далеко продвинуться в глубь нашей территории они не смогут. У нас вполне хватит сил и средств для того, чтобы остановить агрессора, а затем и изгнать его с нашей территории в кратчайшие сроки.

— Дай-то бог, — внимательно выслушав Деменева, сказал Власов.

— И потом, Андрей Андреевич, — продолжал Деменев, — уже только за такие слова Вас могут лишить не только генеральского звания и свободы, но и жизни, потому что не может командир вести своих солдат в бой, не будучи уверенным в победе. Мне кажется, Вам необходимо самому отказаться от командования корпусом еще до начала боевых действий.

Власов немного помолчал, а затем, выпив последние полстакана коньяка, сказал:

— Не думал я, уважаемый Герасим Владимирович, что Вы запишете меня в трусы. Можете не сомневаться, я лично поведу в бой вверенный мне корпус и вместе с ним буду драться с фашистами до последнего дыхания. Но я трезво оцениваю складывающуюся обстановку и не имею права полностью исключать любой вариант развития событий. Война есть война. А на войне всякое бывает. Бывают победы, бывают и поражения. Поэтому командир не должен исключать ни то, ни другое. Другое дело, что он должен принять все меры для того, чтобы добиться победы как можно меньшей кровью своих солдат, и сделать все для того, чтобы сохранить их жизни при любом развитии событий — обороне, наступлении и отступлении. А что касается ответственности за мои слова, то я с Вами вполне согласен. Если об этом узнают соответствующие органы, то меня, безусловно, расстреляют. Но, поверьте мне, Герман Владимирович, трудно носить такие мысли в голове, не поделившись ими с кем-нибудь. А поделиться ими я могу только с Вами. Знаю, что Вы не способны наушничать и не напишете на меня донос. Благодарю Вас, Герасим Владимирович, за откровенный разговор. Для меня он был очень полезный.