Читать «Слуга трех господ» онлайн - страница 61

Овчинников еще что-то обидное говорил в адрес Деменева, но его слова плохо доходили до Герасима. Его мысли были заняты тем, каким наиболее мучительным способом уничтожить этого мерзавца.

— Ну, что ты стоишь, красная сволочь? Давай, руби. Иначе я сам тебя одной левой рукой зарублю! — закричал Овчинников.

«А может быть, взять его с собой, и пусть военный трибунал судит его за все совершенные им преступления? И, прежде чем его расстреляют, пусть каждый, чьих родственников он зверски убил, плюнет ему в лицо», — подумал Деменев. К тому же Овчинников — очень ценный «язык», как раз такой, какого Ворошилов приказал взять Буденному. И если с ним поработать его же методами, то он может дать очень ценную информацию, которая так необходима командованию 10-й армии. И Деменев решил взять Овчинникова с собой и доставить его в штаб армии. А если в пути сложится безвыходная ситуация, то пленного всегда можно будет уничтожить. Герасим достал свой индивидуальный медицинский пакет, забинтовал Овчинникову обрубок правой руки, а его левую руку веревкой привязал к туловищу. Затем посадил пленного на круп своей лошади, привязал его к седлу, вскочил на коня и помчался догонять свой полк, бойцы которого, расправившись с убегавшими офицерами, ждали своего командира на окраине станицы.

— А это еще что за чудовище? — увидев на спине командирской лошади привязанного к седлу офицера, заговорили буденновцы. — Зачем он нам нужен? Вы что, хотите взять его с собой?

В это время к Деменеву подошел Буденный и тоже поинтересовался, что за полковник сидит на его коне. И когда Деменев объяснил Семену Михайловичу, кто этот офицер, и что от него можно получить очень ценные сведения, которые могут оказаться важнее всей информации, полученной с помощью многих рядовых «языков», и той, которую они добыли в ходе этого рейда, Буденный согласился взять Овчинникова с собой. Буденновцы посадили Овчинникова на лошадь, отбитую у противника, и привязали его к седлу. А к узде с обеих сторон лошади привязали две возжины, вторые концы которых два красноармейца привязали к своим лошадям. В результате чего получилось что-то вроде упряжки из трех лошадей, но только без телеги. Такие же тройки-упряжки сделали и десяти буденновцам, получившим ранения в ходе боя с казаками. И полк под командованием Буденного, петляя зигзагами по степи, помчался к своим. По дороге буденновцы освободили попавшую в плен бригаду 39-й красной дивизии и пригнали целый табун лошадей, отбитых у белоказаков. Но линию фронта на этот раз буденновцам пришлось преодолевать с боем, в ходе которого они сломили сопротивление противника, прорвали вражескую оборону и благополучно вернулись в расположение своей армии. Раненых в ходе рейда буденновцев отправили в армейский госпиталь, а Овчинникова, потерявшего по дороге сознание, после оказания ему медицинской помощи и приведения в чувство, начали допрашивать. Овчинников был отличным палачом, но никудышным воином. Он с особой жестокостью пытал и убивал безоружных людей, но сам был труслив и очень боялся боли и смерти. Поэтому за свою должность в контрразведке он держался не только руками и ногами, но и зубами. Делал все и даже намного больше того, что ему было положено делать, лишь бы его не послали на передовую. Поэтому на первом же допросе, когда его пообещали вылечить, а затем предать суду военного трибунала, решение которого будет зависеть от того, какие он даст показания, Овчинников выдал все секреты армии Краснова, которые оказались настолько ценными, что с лихвой заменили всю многомесячную разведывательную работу, проделанную всем разведотделом 10-й армии и всего СКВО. Получив от Очинникова всю необходимую информацию, его отправили в армейский госпиталь, где под усиленной охраной лечили до полного выздоровления, а затем судили военным трибуналом, который приговорил Овчинникова к расстрелу. Привести приговор в исполнение попросил Деменев, чтобы лично отомстить Овчинникову за казнь не только своих ни в чем не повинных родных, но и за всех казненных им родственников других офицеров, добровольно вступивших в Красную армию. Такое разрешение Ворошилов дал Деменеву, и он со словами: «Получай, подонок, что заслужил», — разрядил весь барабан револьвера в своего бывшего друга и палача Павла Овчинникова, казнившего десятки солдат-дезертиров и невинных гражданских людей. На лице Овчинникова перед смертью не было ни страха, ни раскаяния. Оно было каким-то отрешенным и безразличным, как будто расстреливали не его, а какого-то совершенно незнакомого ему человека. И даже на слова Деменева, сказанные перед расстрелом Овчинникову, он ничего не ответил и не изменил выражения лица. С таким равнодушным выражением лица палач Павел Овчинников и ушел в мир иной.