Когда на различные земли, когда на страданья людскиедождями падают лиловые пятна,вино удивлённо открывает двери,и в укрытие месяцев оно летитна мокрых и красных крыльях.Касаются крыш и стен его ноги,влажные, как захлебнувшиеся рты,на обнажённое лезвие днякаплями сыплются его пчёлы.Я знаю, когда приходит зима,вино не убегает, растекаясь в рыданьях,и не прячется в сумраке церкви,пытаясь согреться в сброшенном тряпье,нет, оно плывет над ненастьем,над зимой, которая нынче пришлас кинжалом между сведённых бровей.Меня навещают невнятные сны,я издалека различаюи вижу перед собой, за стеклом,скопления грязных одежд.Их не достанет пуля вина,его животворный мак, его алый луч,они задыхаются в унылых тканях и умирают,и разливается по пустынным каналам,по отсыревшим улицам и безымянным рекамвино, погружённое в горькие думы,слепое, подземное, одинокое.Я стою в его пене, я топчу его корни,я в листве его плачу и в его мертвецах,в компании павших портных,посреди подлой зимы.Я поднимаюсь по залитым кровью ступеням,ощупываю стеныи плачу, скорбя о грядущем,преклонив колени на камне.В облачении из недолговечных металлов,к терпким бочонкам я направляюсь,к одиноким трактирам и к сновидениям,к смолам, зелёным и трепетным,к бескорыстным раздорам,к запахам грязи и глотки,и к бабочкам вечным.И тогда поднимаются люди вина,опоясанные фиолетовыми ремнями,в шляпах из раздавленных пчёл;они держат бокалы, в которых глаза мертвецови мечи из кристалликов соли;они хрипло гудят, узнавая друг друга,и распевают песни, придуманные для свадеб.Мне нравится хриплое пение людей вина,и стук мокрых монет по столу,и запах ботинок и винограда;мне нравится незрячая песня людей вина,острые звуки, которые бьютпо стене вечерней зари.Я говорю о том, что существует, боже меня сохранивоображать и выдумывать в песне!Я говорю о слюне, разбрызганной по стенам,о липких чулках проститутки,я говорю о хоре людей вина,который косточкой птичьей барабанит по гробу.Я стою посреди этой песни, посредине зимы,которая катится по мостовым и панелям,я стою среди пьяниц,и гляжу в позабытые дали,и вспоминаю в безумной тоске,и засыпаю, упав на пепел.Мне вспоминаются ночи, поля, корабли,друзья, что ушли навсегда, и различные случаи жизни,ещё не расцветшие девочки, воздух прогорклый больниц;я вспоминаю удары волны по какой-то скале,украшенной пеной и белою пылью,я вспоминаю года, проведённые в странах далеких,на пляжах пустых,и звонкие звёзды над пальмовой рощей,и сердце, как бабочка, бьющееся о стекло,и поезд на трижды проклятых колёсах,и много других невесёлых вещей.Вино по утрам оставляет влажные пятнана стенах пивных заведений, источенных зимними днями,упавшими в их одиночество,и голос вина порождает распря,и начинается сутолока препирательств,звенит яростный плач бутылок,и преступление, как бич, рассекает воздух.Вино втыкает свои чёрные иглыи прогуливает своих мрачных ежейсреди полуночей и кинжалов,среди глоток, охрипших от плача,среди сигар и косматых волос,и, как морская волна, растёт его голос,его воющий голос и мёртвые руки.И тогда убегает вино от погони,и лопаются под ударами подков тугие бурдюки,и вино исчезает безмолвно,и бочки его — молчаливые экипажина израненных кораблях, где ветерразъедает людские лица;и убегает вино по дорогам,по каменным плитам церквей, между грудами угля,осыпаются его перья амаранта,и рот его зарастает серой,и вино, пылая на камнях истоптанных улиц,ищет муравьёв, и колодцы, и бочки,и рты печальных покойников,чтобы пробраться в голубые глубины земли —туда, где сливаются дожди и разлуки.
