Читать «Слишком большое сходство (сборник)» онлайн - страница 9

– Ну?

– Во. И жена знает. И соседи, и по работе... А ведь я того...

– Что... того?

– Я не такой. Я другой.

– Хуже? Лучше? – попытался пошутить Женька.

– Не знаю. Чую только – не такой. А какой – и сам не знаю. Вот когда один остаюсь, вроде возвращение происходит, приближаюсь я к тому мальчонке, будто согласие у меня с ним наступает. А как на людях оказываюсь, и говорю не то, и думаю не то...

– Может, возраст?

– Может, возраст, – согласился Деев. – Хочешь, признаюсь?

– Ну? – хрипловато спросил Женька.

– Лежу иногда, закрою глаза, прислушаюсь... Вроде до сих пор ходит по дому тот оборванец Васька Деев. Вижу, в чем он, что у него на ногах, в какой рубашке, вихры его нечесаные вижу, даже знаю, что он ел утром... То на чердак заберется, то на кухне крышкой звякает – проголодался, надо понимать. И больше всего, знаешь, чего боюсь? Что он войдет в ту комнату, где я лежу.

– И что же, заходил?

– Ни разу. Все мимо, мимо по коридору... А как-то раз остановился у моей двери, вроде зайти хочет, знаю, что и ему хочется на меня посмотреть, любопытно ему, каким он станет. И тоже боязно. Так и не зашел... А ты говоришь, квартира.

– Откажись.

– Легко сказать... Сам старею, Наташка вон... Внуки скоро пойдут. Да и сносят дом-то наш, сносят! – Деев поднялся, провел рукой по стене, понюхал ладонь. – Пахнут бревна-то... Сколько стоят, а пахнут...

– Ну ладно, пока. – Женька поднялся. – До завтра, батя! – Поддернув воротничок пиджака, будто это могло спасти его от холодных капель, он вышел в коридор, сбежал по ступенькам, а пробравшись сквозь мокрые кусты к своей террасе, нетерпеливо потер стенку рукой, понюхал. – Бревно – оно и есть бревно, – проговорил озадаченно. – Дерево, сырость, плесень... А когда-то наш дом, наверно, неплохим сосновым бором был.

Кто бы мог подумать, предсказать, что через много лет – а после этого вечера в самом деле пройдет еще много времени – и у старика Деева, и у его соседа Женьки Антюшева не больно веселый ужин в полутемной, разгромленной переселением избе, зеленоватая бутылка водки, грустная лампочка на длинном мохнатом от пыли шнуре, обнаженные квадраты окон, капли сгустившегося тумана, изредка звонко бьющие по жестяному карнизу, и сами они, зябко ссутулившиеся вокруг стола, пропахшего старой, прилежавшейся клеенкой, – кто бы мог предположить, что все это в малейших деталях останется у них в памяти, вплоть до того, что Женька будет помнить название газеты, в которую была завернута колбаса, – «Новые рубежи». И стоит когда-нибудь в будущем тому же Женьке Антюшеву услышать или прочитать это привычное сочетание слов, он сразу вспомнит темную кухню своего соседа Деева и их пятерых, тогда их еще было пятеро, слегка опьяневших, слегка оробевших от предстоящего переселения в новый дом.

Да, старик Деев, его жена Вера, их дочь Наташка, непривычно молчаливая в тот вечер, и супруги Антюшевы навсегда запомнили даже надрывные вздохи, изредка доносившиеся из-под стола, – предчувствуя что-то, заранее страдал Кандибобер. Запомнили и странную подавленность, будто они, сговорившись, совершали не больно красивый поступок, о котором потом и вспоминать-то будет неловко. И вряд ли они понимали, перед кем их вина, в чем она, да и нужно ли ее понимание! Вина, и все тут. Не перед этими же бревнами, сложенными пятьдесят лет назад в виде дома на двух хозяев...