Читать «Слава моего отца. Замок моей матери (сборник, )» онлайн - страница 43

В другой раз нас преследовала целая группа трапперов во главе с Длинным Карабином – он же Следопыт, он же Соколиный Глаз, – и тогда мы долго шли задом наперед, чтобы запутать противника.

Потом где-нибудь посередине поляны я знаком останавливал Поля и в полной тишине прикладывался ухом к земле…

Я с неподдельной тревогой прислушивался к приближающейся погоне: слышал, как в глубине далеких саванн бешено скачет мое сердце.

Игра продолжалась и после того, как мы возвращались домой.

Стол накрывали под смоковницей. Лежа в шезлонге, отец читал половину газеты, так как другую половину читал дядя Жюль.

Мы появлялись, степенные, полные достоинства, как и полагается вождям, и я произносил: «Уг!»

– Уг! – отвечал отец.

– Согласны ли великие бледнолицые вожди принять краснокожих братьев в их каменный вигвам?

– Добро пожаловать, краснокожие братья! – отвечал отец. – Краснокожие братья, наверное, прошли длинный путь, потому что их ноги в пыли.

– Мы с Затерянной реки, провели в пути целых три луны!

– Все дети всемогущего Маниту – братья. Так пусть вожди разделят с нами пеммикан! Мы только просим их соблюдать священные обычаи бледнолицых: пусть они сперва помоют руки!

По вечерам под лампой «летучая мышь», окруженной мошкарой, сидя напротив моей прекрасной мамы и тихо покачивая отяжелевшими ногами, я прислушивался к разговору двух опытных вождей.

Они довольно часто спорили о политике. Дядя проводил очень обидные параллели между президентом Фальером и королем Людовиком Четырнадцатым. Отец тут же парировал, описывая известного кардинала, застывшего в форме вопросительного знака от долгого сидения в железной клетке, куда его поместили по приказу короля. Потом заводил разговор о каком-то злодее по имени Налогнасоль, разорявшем народ.

Или же дядя нападал на каких-то «радикалов». Был среди них некто господин Комбль, о котором трудно было составить собственное мнение: отец говорил, что он великий и честный человек, а дядя Жюль величал его «негодяем из негодяев» и почему-то готов был расписаться под этими словами, причем на гербовой бумаге. Он неизменно добавлял, что этот Комбль стоит во главе шайки разбойников, так называемых «фармазонов».

Отец сейчас же заводил речь о другой шайке – о каких-то «иезуитах»: это были отвратительные «тартрюфы», которые абсолютно всем «рыли ямы».

Тут дядя Жюль почему-то вспыхивал и требовал от отца, чтобы он немедленно вернул ему «несметные богатства Церкви». На что отец, который, вообще-то, деньгами не дорожил, решительно отвечал: «Никогда и ни за что не отдадим вам богатства, отбираемые клерикалами у запуганных верующих даже на смертном одре!»

В такие минуты мать и тетю отчего-то непременно начинали интересовать вопросы о филлоксере в виноградниках Руссильона или о незаслуженном назначении какого-то учителя на должность преподавателя в институте, и тон разговора сразу менялся.

Впрочем, меня не интересовало, о чем они говорили.

Для меня были важны произносимые ими слова: я испытывал к ним настоящую страсть. Я буквально охотился за ними и тайком записывал их в книжечку, коллекционируя, как иные коллекционируют марки.