Читать «Скованы страстью» онлайн - страница 55

− Так я был для тебя всего лишь приключением, habibti?

− Нет, но я даже толком не могу разобраться в своих чувствах, не то что передать их словами.

Пристально на нее посмотрев, Зафар внутренне подобрался, сразу же превратившись в настоящего правителя.

− Одевайся. Возьми подходящую одежду на несколько дней пути и помни, что пустыня всегда непредсказуема и порой в ней поджидают коварные ловушки.

− Песчаные бури?

− В том числе и они, но не волнуйся, ты будешь под моей защитой. Собирайся, а я возьму палатку и провизию, и буду ждать тебя во внутреннем дворике.

На этот раз Зафар не гнал лошадь бешеным галопом, и Анна вымоталась гораздо меньше, и, когда они остановились в тени чахлых деревьев, она сразу же объявила:

− Твоему коню нужно имя.

− Зачем?

− Потому что глупо все время называть лошадь лошадью. Тебя же я не зову Сварливым Мужиком.

Лучше уж обсуждать конское имя, чем думать, как она всю дорогу обнимала шейха за талию, цепляясь ногами за его ноги, или вспоминать, как вчера ночью он ласкал ее прямо на лестнице.

− Мне кажется, ему подойдет имя Аполлон, − продолжила она, наблюдая, как Зафар ставит палатку.

− Почему?

− Потому что он бесподобен. Как бог.

− Ошибаешься.

− Да как ты смеешь унижать благородного жеребца, мужественно несущего нас на спине по бескрайней пустыне?

− Я его не унижаю, но я не думаю, что ему подходит это имя.

− Ты давно на нем ездишь?

− Девять лет.

− И за все это время ты не сумел придумать ничего лучше Лошади?

− Аполлон нисколько не лучше.

− Тогда пусть будет Ахиллес. Или Архимед. Или Аристотель.

− Почему все имена исключительно греческие, да еще и на букву «А»?

− Потому что в нем есть что-то греческое, и я решила начать с первой буквы алфавита.

− Это арабский конь, пусть у него и имя будет арабское.

− Ладно, предлагай.

− Савда. Это значит черный.

Анна недовольно скрестила руки на груди:

− Очень оригинально.

− Но лучше Лошади?

− Едва ли.

− Тогда твоя очередь предлагать. Только пожалуйста, не надо никаких греческих богов, полубогов и философов.

− Ну раз ты знаешь слово «пожалуйста»… Садык. Друг.

− Я знаю, что это значит.

− Но он же действительно твой друг.

− Он мой конь.

− Неужели ты вообще никого и ничего не любишь? И так упорно пытаешься это доказать, что даже лошадь назвать не в силах?

− Ты не понимаешь, через что мне пришлось пройти. Словами не передать, что я должен был делать, чтобы выжить. Чтобы двинуться вперед. Чтобы превратиться в настоящего человека.

− Ты прав, в моей жизни действительно не было столь кровавых драм, но, поверь, я отлично понимаю, что значит желать измениться и превратиться в совершенно другого человека. И исправить ошибки прошлого. − Прикрыв глаза, Анна уперлась лбом в пальму. − Я до сих пор не могу забыть, как вбежала в мамину гостиную. У нее была своя гостиная, где она принимала лишь избранных друзей, и там же она хранила любимую коллекцию старинных фарфоровых кукол. − Она судорожно сглотнула. − А я всегда была такой бойкой и порывистой… Однажды я вбежала в мамину гостиную и врезалась в шкаф с куклами. И одна разбилась. Я до сих пор помню, как мама прижимала к себе драгоценные осколки и кричала, что я с ума ее сведу, что я всегда порчу все, что она любит… Думаю, меня саму она тогда уже не любила. − Анна глубоко вздохнула. − А на следующий день она ушла. Сейчас мне двадцать два, и я отлично понимаю, что дело не в кукле и наверняка были какие-то другие причины, но тогда… Тогда я думала, что если бы была чуть тише и послушней, чуть незаметней и при этом полезней… тогда бы она, возможно, осталась… И что если я не изменюсь, может уйти и отец, ведь я всегда все и всем порчу…