Читать «Сказки старого Вильнюса, 1 том» онлайн - страница 102

***

Обычно Келли приходил, когда она была дома одна и работала. То ли интуитивно чуял благоприятный момент, то ли, кто его знает, отслеживал сложную и запутанную траекторию перемещений непоседливого Мити. Мрачно объявлял с порога: «Пришел тебе мешать». Вываливал на стол гостинцы — порой это была спелая хурма с рынка, иногда — одинокая барбариска в замызганной, истертой до прозрачности обертке, но чаще всего — маленькие пирожные «корзиночки» из кулинарии соседнего ресторана, которые сам любил до дрожи, за четверть часа мог смести дюжину, и было заметно, что это он еще старается держать себя в руках. Равнодушная к сладкому Ирма ему не препятствовала, довольствовалась одним — в тех редких случаях, когда успевала его ухватить. Разложив подношения, Келли шел на кухню, сам заваривал чай, возвращался с кружками, деликатно испросив разрешения, совал в Митин магнитофон свою кассету c флойдовским «Wish You were here», забивался в дальний угол и надолго умолкал. Впрочем, порой, под настроение, начинал травить какие-то завиральные байки, чаще всего о загулах с фронсовскими телками в лучших кабаках города или о том, как якобы приезжавший весной в университет с подпольными лекциями Лотман после короткой беседы во время перекура клятвенно обещал зачислить юного гения к себе на кафедру без вступительных экзаменов. Третим излюбленным сюжетом был короткий, но бурный роман, который случился у него (Келли, не Лотмана) в Италии с самой Матиа Базар. Бедняга не знал, что на самом деле вокалистку одноименной модной группы зовут Антонелла Ружжеро, а Ирма благоразумно придерживала информацию при себе, не желая разбивать ему сердце. «Конечно, девочка была такая укуренная, что вряд ли меня вспомнит, — вздыхал Келли и тут же многозначительно добавлял: — Но все равно никогда не забудет — врубаешься?»

Ирма слушала его вполуха, даже не трудилась кивать в нужных местах — Келли, слава богу, никогда не обращал внимания на такие мелочи, как реакция собеседника. Говорил вдохновенно и азартно, с явным наслаждением слушал себя, распалялся, воспарял суматошным духом, а потом — всегда внезапно — сникал и делался похож на обиженного ребенка. На этом этапе он принимался сетовать: «Мы с тобой — единственные живые люди в этом городе. И никому здесь, на хуй, не нужны. Ну, ты, может, кому-то нужна, но как телка, не как художник. Гении — самые ненужные люди на свете. Охуеть, да? Ты как хочешь, а я все брошу и уеду в Тарту. Доживу до лета и уеду».