В церкви пели Верую,весне поверил город.Зажемчужилась арка серая,засмеялись рои моторов.Каштаны веточки тонкиев мартовское небо тянут.Как веселы улицы звонкиев желтой волне тумана.Жемчужьтесь, стены каменные,марту, ветки, верьте…Отчего у меня такое пламенноежелание – смерти?Такое пристальное, такое сильное,как будто сердце готово.Сквозь пенье автомобильноене слышит ли сердце зова?Господи! Иду в неизвестное,но пусть оно будет родное.Пусть мне будет небесноетакое же, как земное…
Игра
Совсем не плох и спуск с горы:Кто бури знал, тот мудрость ценит.Лишь одного мне жаль: игры…Ее и мудрость не заменит.Игра загадочней всегоИ бескорыстнее на свете.Она всегда – ни для чего,Как ни над чем смеются дети.Котенок возится с клубком,Играет море в постоянство…И всякий ведал – за рулем –Игру бездумную с пространством.Играет с рифмами поэт,И пена – по краям бокала…А здесь, на спуске, разве след –След от игры остался малый.Пускай! Когда придет пораИ все окончатся дороги,Я об игре спрошу Петра,Остановившись на пороге.И если нет игры в раю,Скажу, что рая не приемлю.Возьму опять суму моюИ снова попрошусь на землю.
Веер
Смотрю в лицо твое знакомое,Но милых черт не узнаю.Тебе ли отдал я кольцо моеИ вверил тайну – не мою?Я не спрошу назад, что вверено,Ты не владеешь им, – ни я:Всё позабытое потеряно,Ушло навек из бытия.Когда-то, ради нашей малостиИ ради слабых наших сил,Господь, от нежности и жалости,Нам вечность – веером раскрыл.Но ты спасительного дленияИз Божьих рук не принялаИ на забвенные мгновенияЖивую ткань разорвала…С тех пор бегут они и множатся,Пустое дление дробя…И если веер снова сложится,В нем отыщу ли я тебя?
Сложности
К простоте возвращаться – зачем?Зачем – я знаю, положим.Но дано возвращаться не всем.Такие, как я, не можем.Сквозь колючий кустарник иду,Он цепок, мне не пробиться…Но пускай упаду,До второй простоты не дойду,Назад – нельзя возвратиться.
Лазарь
Нет, волглая земля, сырая;только и может – тихо тлеть;мы знаем, почему она такая,почему огню на ней не гореть. Бегает девочка с красной лейкой, пустоглазая, – и проворен бег; а ее погоняют: спеши-ка, лей-ка, сюда, на камень, на доски, в снег!Скалится девочка: «Везде побрызжем!»На камне – смуглость и зыбь пятна,а снег дымится кружевом рыжим,рыжим, рыжим, рыжей вина. Петр чугунный сидит молча, конь не ржет, и змей ни гугу. Что ж, любуйся на ямы волчьи, на рыжее кружево на снегу.Ты, Строитель, сам пустоглазый,ну и добро! Когда б не истлел,выгнал бы девочку с лейкой сразу,кружева рыжего не стерпел. Но город и ты – во гробе оба, ты молчишь, Петербург молчит. Кто отвалит камень от гроба? Господи, Господи: уже смердит.Кто? Не Петр. Не вода. Не пламя.Близок Кто-то. Он позовет.И выйдет обвязанный пеленами:«Развяжите его. Пусть идет».
