Читать «Силки на лунных кроликов» онлайн - страница 26
Ирина Анатольевна Кошман
– Ты читала «Ромео и Джульетту»?
– Много раз, – она снова улыбнулась. Ей нравилось говорить о книгах и фильмах. Значит, они были всей ее жизнью.
Она не ходила в школу, не встречалась с друзьями, не гуляла на улице.
– А что еще ты читала? Там, где ты жила, было много книг?
Лицо девочки снова помрачнело. Упоминание о месте, где она жила, снова заставило ее грустить. Психолог подбирала нужные слова и вопросы, уловки для отвлечения внимания. Но не могла предугадать мысли девочки.
– Сколько вам было лет, когда вы ушли из дома? – спросила Алиса.
Она не должна отвечать на вопросы пациентов. По крайней мере, таких пациентов.
– Я была уже очень большая.
– А ключ всё еще под камнем?
– Какой ключ?
– Тот, которым вы можете открыть дом.
– Ключ от твоего дома лежит под камнем?
– Да. Только я должна найти камень. А вы?
3.
Сентябрьский вечер розовел на горизонте, обнажая тонкий изгиб растущего месяца. Откуда-то в открытые окна повеяло приблизившимся октябрем с его кострами и вспаханной землей. Детские крики затихли, звуки мотоциклетных моторов стали ровнее.
Стон щемящей тоски врывался в сердце. Родителей девочки нашли. Или людей, опустошенных утратой, которую им никогда не восполнить. Быть может, это всего лишь еще один острый скальпель, который врежется в их рану, чтобы снова пустить из нее гной. Он видел такое несколько раз и раньше. Люди пропадали без вести, не оставляя после себя ни слова, ни вздоха. И тогда малейшая надежда превращалась для родных в пытку.
Павел бросил курить двадцать лет назад, но сейчас так хотелось нарушить это терпение. Разрушить напряжение запахом дыма. В последних лучах заката Минск казался унылым гнездом отчаяния.
Та девочка пропала на другом конце страны. А нашлась здесь. Но если это не она, так не хотелось быть причиной чьей-то боли. Ведь мужчина неистово верил, что он хороший человек. Хорошие люди иногда изменяют женам, курят и пьют, ругаются матом. Пусть в морали копаются философы.
Психолог вышла из кабинета, чувствуя себя выжатой, как лимон.
– Не думаю, что она та самая девочка, – вынесла вердикт женщина.
– Не думаешь или не веришь?
– Она не пленница. Даже если ей семнадцать лет, она слишком развита для пленницы.
Павел уставился на женщину.
– Вы много раз общались с пленницами? Все они были недоразвитыми?
Она не нашлась, что ответить на это. Только ее раздражало, что кто-то мог усомниться в компетентности ее знаний.
– Давайте-ка я вам кое-что объясню, – начала она. – Людей не держат просто так взаперти. Если это происходит, значит, у кого-то проблемы с рассудком. А тот, у кого проблемы с рассудком, не может сделать из пленника полноценную личность.
– Значит, тот человек, который выбросил ее на обочину, и правда ее отец? И значит, он здоров?
Психолог пожала плечами. Ей не нравился тон разговора. Идиоты совершают ошибки. Профессионалы – никогда.
– Мы не знаем, выбросил ли ее кто-то. Это могут быть фантазии обозленного подростка.
Осенние вечера слишком быстро заканчиваются. Невыносимая легкость прохожих, которые ни о чем не подозревают. И он все эти годы жил, не зная, что кто-то может мучиться и ждать своего пятилетнего ребенка. Она это или нет… Может, лучше поверить в то, что она потерянная и найденная девочка. Даже самый пластичный разум будет отвергать такую возможность. Потому что, признай он возможность такого исхода, он вынужден признать, что ничего не может контролировать в этом странном мире. А его разум давно не был пластичным. Он не мог выдавить из себя: «В жизни всякое случается». Потому что сам не верил. Не может случится всякое. Ведь всё под контролем. Дети не исчезают бесследно. А родители не живут в аду. И нет преступников, которых можно было бы понять. В это он верил стойко. До вчерашнего дня.
