Читать «Серия «Канцелярия Кощея» (4 книги)» онлайн - страница 529

Итак, Лукошкино.

Домой к Варе мы заявились, как и обещали, под вечер, перенесясь с помощью Шмат-разума прямо во двор терема. Я бережно прижимал к груди ведро с оливье, Варя тащила корзинку с подарками, Михалыч на ходу расчесывал бороду, а Маша, едва опал взметнувшийся от переноса снег, кинулась на шею Кнуту Гамсуновичу, стоически поджидавшего нас на морозе.

Коротко поздоровавшись с послом, мы быстро утащили его в терем на разморозку, хотя тут больше действовала Маша, сразу же уведя посла в какую-то комнатушку, чтобы хорошенько растереть ему ноги. Ага, мы поверили, покивали и пошли проверять, как Пелагея справилась с праздничным столом.

Едва я успел оттяпать заднюю ногу запеченному поросёнку, как заявились гости.

Никита пришёл не один, украдкой разведя руками мол, попробуй, избавься от них — бугай Митька, а за ним и баба Яга, белыми лебедями вплыли в горницу. На сегодня, в честь праздника было объявлено перемирие и мы все, даже вредная Яга и интеллектуал Митька, старались вести себя прилично. Посидели мы хорошо, душевно, правда, в самом начале немного побуянил Никита:

— Гады! Сволочи! Буржуи! Митька, подымай немедля всю милицейскую сотню, а потом беги к царю — пусть войско даст с пушками! Воевать пойдём Лысую гору! Вот почему такая несправедливость?!

— Никитушка, касатик, ну успокойся ужо, — тянула его на лавку баба Яга, другой рукой пытаясь удержать Митьку, ринувшегося подымать народное ополчение. — Напишет мне Федька рецепт ентого салата, чтоб ему пусто было, да я тебе, голубь мой сизокрылый ишо и лучше приготовлю!

Немного успокоить участкового удалось подарком. Я распечатал наконец-то его сочинения и теперь торжественно протянул ему увесистую книгу в толстом кожаном переплёте. Никита был рад и даже не стал возмущаться, хотя и заметил, конечно, надпись на обратной стороне, сделанную вредным Аристофаном: "Ментовские сказки". А я вот и не заметил. Но я и не мент.

Когда Никита, немного успокоившись, вновь зачавкал салатом, в тереме наступил мир и покой. Бабка ревниво косила глазом на Олёну, пристроившуюся под боком участкового, Митька двумя руками загребал еду, Маша кокетничала с Кнутом Гамсуновичем, все время подливая вина в его бокал, Михалыч перемигивался с тёткой Пелагеей, а мы с Варей умиленно наблюдали за ними.

Посол с Машей, впрочем, скоро засобирались в Немецкую слободу, а мы с Никитой, выйдя проводить их, остановились на перекур в сенях. Курил я, а Никита только морщился и прислушивался, стоя на шухере у дверей в комнату — как бы не нагрянула тётка Пелагея с метлой и не выгнала нас на мороз.

— Слышь, Федь, — внезапно протянул он, — а что мне Олёна говорила, будто бы к лету её твой Кощей освободить собирается?

— Так и есть, — я выдохнул дым и поморщился от горечи, — при всех он пообещал. А что?

— Да ничего собственно, — замялся Никита, а потом вдруг решился: — Жениться хочу.

— О, класс! Горячо поддерживаю — Олёна у нас славная девушка.

— Угу. А ну, как не отпустит Кощей её? Криминальный элемент всё-таки, веры ему нет.

— Ты это брось, — покачал я головой. — Кощей у нас пацан реальный, слово держит без базара.