Читать «Сердце метели» онлайн - страница 61

— Конечно.

Наташе до такой степени не хотелось ни с кем общаться, что и поездка в автобусе до вокзала стала настоящей пыткой. Она понимала, что за спиной шепчутся — с фальшивым сочувствием или откровенно радуясь. Никто не знал, что случилось, — тем больше простора для фантазии. Она почти физически ощущала на перроне, что труппа все еще ждет внезапного появления Карела из толпы, с улыбкой, с охапкой цветов… К ней то и дело обращались лица, на которых читалось недоумение, болезненное любопытство, вот-вот готовый сорваться вопрос, — и Наташе мучительно хотелось забиться в какую-нибудь нору, где никого нет.

Утро было сплошным, полным унижений кошмаром. Болезненно ясно вспоминалось радостное пробуждение, взмывающая теплыми волнами нежность, яркие, как в детстве, цвета, запахи, звуки… И полтора часа настоящей паники, мерзкая беспомощность, когда она поняла, что Карел действительно исчез.

Физическая память о прошедшей ночи была такой острой, будто Наташа все еще лежала в его объятиях, а последние судороги страсти еще продолжали расходиться, как круги по воде — слабея, слабея, но не исчезая до конца.

«Что же случилось, что? Не могла я не почувствовать фальши, малейшего пренебрежения. При такой степени близости точно знаешь, когда человек задумался о чем-то постороннем — о работе, о прохожих, о шуме за стеной, наконец. Но ведь не было ничего, абсолютно ничего, что позволило бы за что-то зацепиться, даже ничтожной причины для такого поступка! Я точно, совершенно точно знаю — он чувствовал то же, что и я, — это чудо, откровение, так бывает один раз в жизни и навсегда. Ведь нам обоим за тридцать — не может он не понимать, какое редкостное сокровище нам досталось… После тридцати у тела свой разум, как говорят англичане. Что же за безумие его поразило? Собирался ехать со мной, послезавтра вечером прийти к моей маме, строил планы на осень — нежно, тактично, постоянно интересуясь моим мнением! Он все делал настолько правильно…»

От этих мыслей Наташе хотелось завыть, раскачиваясь, обхватив себя руками, как воют деревенские бабы над покойником.

«А как я бегала по коридору, как последняя идиотка, как стареющая шлюха!» Очаровательного вчерашнего старичка-портье за стойкой не было. Веснушчатая хорошенькая горничная с толстыми крестьянскими запястьями и щиколотками с удовольствием сообщила, глядя в Наташино опрокинутое лицо:

— Але пан то зоставил про вас. То гле тое ваще? — и вынула из своей тележки с бельем полиэтиленовый пакет.

Даже очень слабое знание чешского языка позволило Наташе уловить оскорбительный подтекст в словах этой пражской гризетки. В пакете болтались мокрый купальник, шлепанцы и белая шелковая косынка. У всего этого в чужих руках был такой жалкий вид, что владелице пляжного комплекта показалось, будто ей с размаху влепили пощечину.

— Это все? Больше он ничего не передавал? — онемевшими губами произнесла она, понимая, что этого-то как раз можно было и не спрашивать.