Читать «Семнадцать космических зорь» онлайн - страница 41

Прежде всего — спокойствие! То же спокойствие, с каким мы ждали первый рейс к звездам и не знали — кого из нас выберут Первым...

Выбор пал на Юрия Гагарина, нашего друга по отряду. Комиссия отобрала человека, чья воля и энергия — лучший пример и образец для тех, кто мечтает служить Родине, Науке, Людям.

Есть что-то символическое в его жизненном пути и биографии. Это — частичка биографии нашей страны. Сын крестьянина, переживший страшные дни фашистской оккупации. Ремесленник. Рабочий. Студент. Курсант аэроклуба. Летчик. Этой дорогой прошли тысячи и тысячи сверстников Юрия. Это дорога нашего поколения — шло ли оно в авиацию или на флот, в науку или на гигантские стройки пятилеток, где так же, как и в кабинетах Главного Конструктора и Главного Теоретика, создавалось все необходимое для первого полета человека в космос...

Я был назначен дублером Первого.

12 апреля 1961 года вместе с Юрием мы прибыли на космодром. За тридцать минут до старта «Востока-1» я снял гермошлем, скафандр и вместе с друзьями-космонавтами отъехал от стартовой площадки, чтобы со стороны наблюдать за первым полетом человека в космос.

...Прошло около четырех месяцев — и вот вновь к стартовой площадке подкатил зеленый автобус

т

ОСМОДРОМ Байконур.

Плотно закрыты люки. Где-то чуть слышно работает электромотор— опускается лифт с последними провожающими...

Через несколько минут слышу, как отъезжают монтажные фермы.

На космодроме, наверное, тихо-тихо, как и у меня в ракете, и, наверное, так же, как и в тот день, трещат на всю степь кузнечики...

По радио — голос Главного Конструктора:

— Как самочувствие?

— Прекрасное!..

Но ведь они знают о моем самочувствии не хуже меня! Врачи внимательно изучают показания приборов, слушают удары сердца, знают о давлении крови. Я прислушиваюсь к самому себе и невольно повторяю: «Прекрасное!»

— Как дела, Герман?..

Это друзья. Они шутят, смеются, одним словом — развлекают.

— Музыку включить? — спросил кто-то. — Что ты хочешь услышать?

— Крутите что хотите.

Тут же послышалось: «Я люблю тебя, жизнь»...

Стоп! Кончилась музыка. Пропали голоса, раздается первая команда. Теперь доктор спрашивает о самочувствии, но, видимо, уже только так, по традиции. По его голосу чувствую: он-то знает — у меня все в порядке.

Взглянул на часы. Остаются считанные минуты до старта. Еще раз оглядываю кабину. Сейчас это мой дом, моя крепость... Что же я чувствую? Страх?

Во всей моей сознательной жизни, во время первых прыжков с парашютом, в моменты других так называемых «острых» ощущений я не испытывал этого чувства, потому что всегда знал, на что иду.

И все, что я ни делал до сих пор, приходило само собой, естественно вытекало из обыденных и ясных представлений о долге и из самого честного желания не быть последним. Появлялась потребность, привычка, необходимость подчинять свои интересы интересам дела.

Об этом, еще подсознательно, я думал мальчишкой, когда стал тимуровцем в пионерской дружине; об этом я думал, когда нес заявление в комсомол, который помог мне понять, что такое чувство локтя людей, стоящих в одном строю. Помню, еще в старших классах я был членом комитета комсомола, отвечал за стенную печать. Наступили перевыборы комитета, и тут стали меня критиковать, да так, что только пух летел.