Читать «Семнадцать космических зорь» онлайн - страница 22

Она любила стихи, но, когда я читал вслух Маяковского, уходила в другую комнату. Что ей тогда не нравилось — мое исполнение или Маяковский, не знаю, но прошло время, и теперь, когда мы вместе раскрываем томик поэта, жена с удовольствием слушает.

Когда у нас родился сын, врачи обнаружили у него врожденный порок сердца. Один из крупных специалистов, предварительно успокоив жену, со мной решил поговорить начистоту.

— Мне трудно сказать, сколько проживет ребенок — месяц, три, — начал врач. — Но он обречен...

Я сделал все, чтобы подготовить Тамару к беде. Порой мне казалось, что она все поняла, но когда ребенок умер — переживала страшно. В эти тяжелые минуты она стала мне еще ближе и дороже. Я старался не оставлять ее одну, чтобы она легче перенесла утрату. Все свободное от работы время мы проводили вместе, пропадали на выставках картин, в театрах и, бывало, засиживаясь до полуночи, обсуждали то, что мы увидели или прочитали вместе. Время и дружба оказались лучшим доктором.

Своими мыслями я всегда делился с Тамарой, и она, постепенно привыкая к моему внутреннему миру, начинала жить тем же, чем я, — любовью к пятому океану, к правдивому роману, стихам или фильму. Одним словом—ко всему, что нам вместе казалось хорошим, настоящим, нужным.

LTLJAC, КОСМОНАВТОВ, часто — и особенно часто это делают падкие до сенсации западные журналисты — называют броским словом «супермены». Сверхчеловеки, стало быть... Меня это смешит, иногда сердит, хоть я и понимаю природу того чувства изумления, с которым люди встретили известие о первом, а затем и о втором полете человека в космос. Это удивительное и грандиозное торжество разума, и какого бы склада ума и характера ни были люди, они не остались равно-

Г¥1

душными к полетам советских космических кораблей с человеком на борту. _; - •

Первые шаги человека на дороги Вселенной, первое единоборство с гигантской силой земного притяжения, первые победы человеческого ума, который в неимоверном сплетении космических скоростей, бесконечных расстояний и времени смог точно рассчитать траектории спутников, контейнера с Лайкой, лунника, станции, посланной на Венеру, и, наконец, кораблей с символическим названием «Восток», — кто не сравнит все это с самой дерзновенной фантазией, волшебством, чудом?..

И тем не менее мы, космонавты, никакие не «сверхлюди», и для того, чтобы рассеять это вольное или невольное определение, попытаюсь рассказать о том, как я и мои друзья стали космонавтами.

...Это было в конце 1959 года. В тот день мы, как всегда, готовились к полетам. Погода испортилась, подул сильный ветер, на аэродром то и дело обрушивались заряды сырого снега. Полеты были отменены, и я уже собирался идти в учебные классы, когда меня окликнули:

— Титов!..

Я обернулся. Передо мной стоял командир нашей части.

— Слушаю...

— Зайди ко мне в кабинет. Там тебя ждут.

Приказ есть приказ. Не особенно раздумывая над тем, кто меня ждет, я отправился в штаб. Толкнул знакомую дверь и в приятном и теплом свете настольной лампы увидел офицера, на плечах которого были погоны полковника медицинской службы. «Что за штука? Почему доктор?..»