Читать «Семибоярские» онлайн - страница 3

Гурочка жадно поедал булки с изюмом. А Семибоярский потягивал чай с ромом и, слоняясь взад и вперед мимо стола, рассказывал:

– Твой дядя Панкрат рос ухарем. В третьем классе гимназии вот он какие крендели откалывал. Наловит, бывало, воробьев и залезет с ними под тротуар, в канаву, да выберет где в досках тротуара щель пошире…

– Ну? – поторопил отца Гурочка.

– Ну, заляжет там и ждет, и вот когда над щелью пройдет какая-нибудь фуфыристая барынька, он ей под платье воробья и пустит. Та, конечно, – ах! ах! – чуть не в истерику. А он ей второго воробья, третьего, четвёртого, до обморока!

Поджимая коленки к квадратному животу и захлебываясь слюнями, Гурочка беззвучно расхохотался! Звонко загоготал и сам Семибоярский. Осклабилась и Аннушка, наливая себе десятую чашку.

– До чего были с фантазией, – умилилась она.

Ободренный успехом, Семибоярский продолжал:

– А то раз был еще такой случай. Надел он на себя на первый день Пасхи красный ситцевый фрак, конечно, заранее приготовленный, зеленые ситцевые брюки, сел на корову верхом и поехал с визитом к губернатору…

– Это когда дядя Панкрат гимназистом был? – справился Гурочка, давясь от беззвучного смеха.

– Нет, тут его уже из гимназии вышибли, из нас никто дальше третьего класса не уходил, – захохотал гулко Семибоярский, в том-то и дело, что он числился тогда чиновником особых поручений при том же самом губернаторе! Совсем впадая в истерику Гурочка неистово взвизгнул:

– Вышибли?

– Кого?

– Дядю Панкрата! – опять дико взвизгнул Гурочка, весь трясясь.

– Из чиновников особых поручении? ну конечно же вышибли! – со смехом сказал отец. – Мы рождены не служить а приказывать!

До самого ужина рассказывал Семибоярский о проделках брата Панкрата и о своих собственных ухарских выкрутасах. Пока он не заметил, что смех Гурочки начинает походить на самую настоящую истерику. И тогда он, деловито и озабоченно морща красивое лицо, принялся за водку и свиные котлеты. В перерывах, глотая куски жирной свинины, он всё-таки монотонно ронял:

– Однажды я приехал с визитом к предводителю. На первый день Рождества. И съел за закуской пол окорока ветчины и дюжину крутых яиц. Как-то с Панкратом мы выпили вдвоем на пари четверть ведра водки и двадцать бутылок пива…

– Как-то, однажды, как-то… – монотонно жужжало в уши Гурочки.

II

Гурочка с стеариновым огарком в руках вошел в свою комнату с желтыми обоями, с бурыми неопрятными пятнами от раздавленных клопов. Огарок он воткнул в горло бутылки, поспешно разделся, потер ладонью вздутый четырехугольный живот, лег в постель, опять потер живот и потушил свечу.

За окнами гудел ветер, шуршала солома на крыше погреба и скрипуче взвизгивала дверца чердака давно уже болтавшаяся на одной петле. И все эти звуки сплетались в какой-то непонятный разговор. Гурочка перевернулся на спину, слегка зажмурил глаза и стал воображать себя красивым рыцарем с красным страусовым пером на шляпе, с блестящей шпагой на левом боку, гуляющим по саду с прекрасною дамой. Фигура Аннушки походила на фигуры тех женщин, которые вырезывают пятилетние дети ножницами из сахарной бумаги, но Гурочке она казалась идеалом красоты; всех прекрасных женщин он воображал похожими на нее как две капли воды. И теперь воображаемая им дама была тоже похожа на Аннушку. Совсем жмуря глаза, он шепотом заговорил на два разных голоса: за себя и за даму.