Читать «Северный крест. Миллер» онлайн - страница 205

   — Если у кого-то в паспорте и написано, что он — крестьянин такой-то губернии, то эмигрировал он на Запад совсем не как крестьянин — как солдат Белой армии...

Маслов продолжал молчать. Без всяких уточняющих и наводящих вопросов было понятно, чего ему надо... Денег.

   — Давайте отложим наш разговор до Парижа, — предложил Миллер и, поскольку Маслов продолжал молчать, вежливо наклонил голову, прощаясь с ним.

Он думал, что никогда больше не встретит этого человека, но не тут-то было: Маслов принадлежал к категории людей, которые, если их выгоняют за дверь, влезают в дом через форточку.

Однажды — это было зимой тридцать третьего года — Миллер обнаружил Маслова у себя на кухне в парижской квартире: тот, расплываясь, будто блин, который намазали сметаной, что-то ворковал на ухо экономке, довольно смазливой француженке; увидев Миллера, он вскочил и лихо стукнул задниками лакированных галош.

   — Пройдёмте ко мне в кабинет, — сухо велел ему Миллер.

Гость, подмигнув экономке, поспешил переместиться в кабинет председателя РОВСа, по самый потолок заставленный книгами.

   — Ну-с, я вас слушаю, — сухо и сдержанно произнёс Миллер.

   — Я нашёл деньги для борьбы с советской властью, — с пафосом воскликнул Маслов. — Большие деньги.

   — И-и... кто же их даёт вам? — с улыбкой спросил Миллер.

   — Английская герцогиня Атольская.

   — Не слышал о такой.

   — Атольская тесно связана с группой крупных финансистов. Финансирование будет надёжное, деньги польются широким потоком. Условие одно, прежнее, что было и раньше: две самые крупные русские организации должны быть объединены...

   — Какие организации?

   — Крестьянская партия и РОВС.

РОВС, конечно, был крупной организацией, но вот «Крестьянская Россия», которую представлял этот господин... В многочисленности и весе этой партии Миллер не был уверен.

Чутьё его не подвело: вскоре он узнал, что Маслов — это обыкновенный щипач, жулик, специалист по мелкому, не самому умному на свете мошенничеству: чтобы добыть деньги, он готов был объединить кого угодно с кем угодно, румынского короля с мотоциклеткой, а албанского феодала с ангорской козой, лишь бы это дело принесло «бакшиш» — желательно монетой звонкой золотой чеканки. Иногда обман ему удавался, и Маслов торжествовал...

   — Что вы можете сказать о белой эмиграции, находящейся ныне в Китае, в частности в Харбине? — спросил у Миллера следователь.

   — Контакты у Парижа с Харбином были очень слабые... Это дело не сложилось.

   — А если поточнее?

   — В тридцатом году генерал Дитерихс, возглавлявший Дальневосточный отдел РОВСа, сообщил мне из Шанхая, что в приграничной полосе в Сибири, в Приморской области, в Приамурском крае и в Забайкалье вспыхнуло восстание, и просил поддержать его. Вопрос сводился к поддержке деньгами и людьми. Ещё — оружием...

Миллер замолчал, следователь нетерпеливо пристукнул карандашом по столу.

   — Что было дальше?

   — Дайте вспомнить. Дальше Гире Михаил Николаевич — он был председателем Совещания послов — высказался против денежной помощи, причём сделал это очень резко, категорично. Что же касается помощи оружием, то очень скоро выяснилось, что ни в одном европейском порту мы не можем погрузить оружие на борт судна — все порты по рукам и ногам связаны международными запрещающими соглашениями. Была ещё бредовая идея купить собственный пароход, но она оказалась невыполнима — у нас не было таких денег. — Миллер неожиданно вздохнул, развёл руки в стороны, словно бы иллюстрируя этим беспомощным движением ситуацию. — А потом оказалось, что и помощь наша здорово запоздала: летом тридцатого года от того восстания остались лишь одни воспоминания.