Читать «Северный крест. Миллер» онлайн - страница 105

Всё-таки был поручик сугубо штатским человеком, слишком вежливые речи произносил перед солдатами, а язык в разговоре с этими людьми должен быть жёстким, как тёрка, которой скоблят железные крыши, счищая с них ржавь. Любой другой язык солдаты, прошедшие войну, считают языком слабости и офицеров, говорящих этим языком, презирают.

Это Чижов знал.

После отдыха колонна двинулась берегом Онеги вниз по течению реки.

Чижов шёл чуть в стороне от колонны с озабоченным мрачным видом и размышлял о том, что происходит, и о бардаке, творящемся в войсках. Над его головой вился прозрачный комариный рой, тонкий пронзительный писк врезался в уши, причинял беспокойство, поручик взмахивал веткой, сбивал пищащее облако в сторону, перепрыгивал с камня на камень, двигался дальше.

Невдалеке кричали чайки. Они водились здесь везде, даже в глухих лесных местах, в медвежьих углах, в вонючей чаще, где водой даже не пахнет, орали оглашенно, гадили, плодили птенцов, а когда бывали голодны, то, наверное, могли бы напасть и на людей.

Прошли километра полтора, углубились немного в лес и наткнулись на остатки «ньюпора», свалившего в падении несколько худосочных, выросших на гнилой почве сосенок и распластавшегося на земле.

Сквозь сломанные, в дырах, крылья на поверхность пробилась трава. Несколько незамысловатых приборов, имевшихся в кабине, оказались сломаны. Кабина была просечена пулемётной очередью — очевидно, «ньюпор», неосторожно снизившийся, был сбит с земли ловким пулемётчиком. Чей это самолёт — белых ли, красных ли, англичан или чей-то ещё, — понять было невозможно.

Самолёт, как живое существо, расставшееся с жизнью, вызывал ощущение одиночества, печали, беды. Сколько ещё таких бед имеется в России, сколько ещё людей будет убито? Кто это знает?

Строй сбился, солдаты окружили самолёт, но Чижов задерживаться и ротозейничать людям не дал, махнул рукой призывно, уходя от «ньюпора» и уводя их за собой.

   — За мной! Не останавливаться, не останавливаться!

Подул ветер, ленивый, слабый, но его хватило, чтобы сбить комарье в сторону, отряд спустился в низину, залитую чёрной жидкой грязью.

Через низину был переброшен длинный, не менее пятидесяти метров, сосновый ствол. «Не дерево, а настоящий мост, по нему на телеге можно ездить», — отметил про себя Чижов, огляделся внимательно — нет ли засады? Уж очень хорошее для неё место.

Засады не было. Чижов поймал себя на мысли, что усталость притупила в нём все чувства, сгладила мысли, ощущения, он даже боль ощущает по-иному — это не боль, а что-то ещё...

Ленивый, едва передвигающийся между соснами ветерок набрал силу, пробежался по макушкам деревьев, согнал с веток несколько крикливых ворон; из белёсого, плотного, совершенно лишённого облаков неба неожиданно посыпалась водяная пыль. Хоть и слабая это была пыль, а земля от неё мигом сделалась влажной, неуютной, мозготной, потянуло холодом.

Впереди, между деревьями завиднелась радуга. Широкая, цветастая, яркая, она подрагивала знобко, неторопливо ползла по земле, цеплялась за стволы. Водяная пыль перестала сыпать с белёсой, лишённой облаков верхотуры. Чижов, оскользаясь на влажных пятаках земли — очень некстати вымочил её мелкий противный дождь, — поглядывал на идущих рядом. Всё это были случайные люди, чужие, которым совершенно нет дела до поручика и его забот, как, собственно, и ему нет дела до их забот... Объединила их война плюс приказ генерала Миллера, велевшего совершить профилактический поход в Кожозерский монастырь.