Читать «Сдвинутые берега» онлайн - страница 6

Ильичёв разговаривал со Скирдиным пренебрежительным тоном, на «ты», немного важничал. Другой бы обиделся, но Дмитрий знал эти нехитрые уловки и терпеливо ждал делового ответа.

- Согласен, - наконец сказал Степан, - но... на строго определённых условиях.

- Что же это за условия?

- Старого бригадира совсем из бригады вон. Работник из него - никакой, а от злости будет только мешать мне. Двух звеньевых - его пристяжные - тоже вон. Ты и прорабы командуете бригадиром, а в бригаде хозяин я. Но уж если чего загну - один бог без греха, - там уж другой разговор, тут дело общественное. И ещё одно. Самое главное. Мы любим работать и зарабатывать. Так что гляди. Мира не будет.

Дмитрий сразу мог бы сказать, что согласен, но знал, что Ильичёв расценил бы это как легкомыслие. Поэтому Дмитрий нахмурился, помолчал для вида.

- Хорошо. Я подумаю. Завтра дам ответ.

После собрания прошла всего неделя, а Дмитрий уже совсем освоился с работой, с людьми своего участка, будто проработал здесь годы.

Каждое утро мы ехали в котлован и, как правило, молчали. На эстакаду Дмитрий поднимался с таким выражением на лице, словно его тащили туда на аркане.

Потом, здороваясь с рабочими, инженерами, спрашивая их о делах, отдавая распоряжения, он начинал преображаться. Как расслабленная струна при настройке медленно распрямляется, натягивается все туже, сначала звучит глухо, а потом все звонче, так менялся и Дмитрий: распрямлялись его плечи, оживали глаза. И через какой-нибудь час он был уже весь поглощён делом. Причём работал с удовольствием. С юношеской лёгкостью поднимался к арматурщикам на высокие конструкции, ловко пролезал между густыми сплетениями стальных стержней.

Иногда случалось, что ему не хватало своей начальнической работы, и тогда он шёл в бригаду: помогал на монтаже, разгружал с платформы, таскал с рабочими тяжёлые стержни. Чаще всего рабочие не любят, когда начальники берутся не за своё дело, - в этом они видят упрёк, подстёгивание. А Дмитрия даже сам Ильичёв приглашал:

- Заходите, Дмитрий Афанасьевич, косточки поразомнём.

Происходило это потому, что Дмитрий работал напористо, красиво, становясь равным среди равных. Если он делал что-нибудь неловко или неточно, рабочие запросто на него покрикивали. Он хмурился, сопел, иногда огрызался, но не сердился.

Ильичёв теперь о нем говорил:

- Редкий человек попался - человечий корень.

Но вот кончался рабочий день, и Дмитрий опять становился угрюмым, нелюдимым.

Придя домой, он, не раздеваясь, только сняв ботинки, ложился на кровать.

Глаза были открыты и неподвижны, яркие точечки в глубине зрачков потухали. Я не знаю, видел ли в это время что-нибудь Дмитрий? Может быть, он спал с открытыми глазами?

Вот так, распластавшись, он лежал долго, очень долго, потом раздавался тяжёлый вздох, и Дмитрий говорил:

- О-о-ох, и когда все это кончится? Сдохнуть бы, что ли?

- И чем же это тебе так надоела жизнь?

Он молчал.

А однажды я видел, как из-под его закрытых век просочились и взбухли у переносицы две слезины.