Читать «Своевольная принцесса и Пегий Принц» онлайн - страница 48

Все присутствующие слышали это неосторожное обвинение, и многим подумалось — даже Рэдбёрду Правдопевцу — что словами этими король расписался в том, что находит смерть маленькой дочки Лорда Кёрла равноценной платой за смерть дюжины лошадей. Еще до наступления темноты каждое ухо в Шести Герцогствах ознакомилось с опрометчивым высказыванием короля. Рэдбёрд велел мне записать также и то, что король в раскаянии сказал ему позже: что слова те опередили разум, что никогда он не хотел вызвать скандал и намекать на чью-то вину. Может ли какой человек, важный или простой, сказать, что в гневе никогда не говорил напрасных слов? И все же как менестрель, преданный истине, Рэдбёрд просил меня записать, что король действительно произнес эти злые слова. К вечеру по всему Оленьему Замку и городу разнесло не только их, но заодно и гнусные сплетни о Леди Уиффен, которая якобы теперь не только под защитой короля, но и званная гостья в его спальне. И это при том, что со времени столкновения на лестнице Чарджер ни на минуту не оставался один, Рэдбёрд мог в этом поклясться.

Случилось все это накануне Солнцеворота.

Что же пели лживые менестрели, пели так долго, громко и часто, что вскоре все поверили в их вранье? Пели они о том, что Лорд Канни из Бака, сокрушаясь о судьбе Шести Герцогств, преданных Королем Чарджером и его колдунами-лордами, собрал верных дворян и договорился с ними, что сойдется с Королем Чарджером в честной схватке один на один в полдень Летнего Солнцеворота. Они пели и пели, громко, долго и постоянно, что в этот час магия Уита наиболее слаба. Они пели, что все это задумал Лорд Канни из любви к Шести Герцогствам, и не более того.

А теперь прочтите, что я напишу. Дрались они ради переменчивой женщины и мертвого ребенка, ради трона и мужской гордости. Никто не способен был заранее измыслить тот поток событий, который принес свои плоды в День Летнего Солнцестояния. Я служу истинному менестрелю и пишу здесь только то, что поведал мне Рэдбёрд, ухо к губам, а в этом у него не было причин лгать, будь он сто раз вруном.

К восходу солнца Олений Замок поделился на два лагеря. Свита Канни и их разнообразная охрана нагло разгуливали в стенах королевской крепости, вооруженная до зубов, люди короля от них не отставали. Не в зале судилищ, а прямо на лестнице, ведущей из королевской спальни, в окружении своих гвардейцев Король Чарджер объявил, что Лорду Элквину обвинений не предъявят, ибо нет свидетельств его вины, как не было свидетельств против убийцы пегих лошадей. Может, он и думал, что такое заявление склонит к миру обе стороны, так как ни за убийство лошадей, ни за убийство девочки, совершенные в горестном помешательстве, привлекать к ответственности никого не станут. Если он так думал, то не мог ошибаться сильнее. Каждая из сторон считала себя пострадавшей неизмеримо больше. Может быть, стоило попробовать предложить обеим сторонам хоть какую-то сатисфакцию. Пошли он двух дворян на поединок до смерти, кончено, это было бы кровопролитие, но в куда меньших масштабах, чем предстояло теперь.