Читать «Свидание с хичи. Анналы хичи» онлайн - страница 8

Я откашливаюсь. «Ты это точно подметил, Зигфрид».

— И что же вы хотите сказать? Можете сказать это?

Я бросаюсь, очертя голову: «Ты чертовски прав, могу! Очень просто! Очевидно! Я чертовски старею!»

Так лучше. Когда трудно сказать, просто скажите. Это одна из тех вещей, что я узнал в те далекие дни, когда трижды в неделю изливал свою боль перед Зигфридом, и это всегда действовало. И, сказав, я чувствовал себя очищенным — ну, не счастливым, проблема все-таки не решена, но клубок зла вышел из меня. Зигфрид молча кивает. Смотрит на карандаш, который вертит в руках, ждет, чтобы я продолжил. А я знаю, что худшее позади. Я знаю это чувство. Хорошо помню по тем прежним бурным сеансам.

Теперь я не тот, что тогда. Тот Робин Броадхед испытывал сильнейшее чувство вины, потому что оставил любимую женщину умирать. Теперь это чувство вины давно исчезло — и помог мне в этом Зигфрид. Тот Робин Броадхед так плохо о себе думал, что не верил, что кто-то может отнестись к нему хорошо, и у него было мало друзей. Теперь они у меня есть — не знаю. Десятки! Сотни! (О некоторых из них я собираюсь вам рассказать). Тот Робин Броадхед не мог принять любовь, а я уже четверть века состою в прекрасном браке. Так что я совсем другой Робин Броадхед.

Но кое-что никогда не меняется. «Зигфрид, — говорю я, — я стар. Я скоро умру, и знаешь, что больше всего меня выводит из себя?»

Он поднимает взгляд от карандаша. «Что, Робин?»

— Я недостаточно взрослый, чтобы быть таким старым!

Он поджимает губы. «Не хотите ли объяснить это, Робин?»

— Да, — говорю я, — хочу. — Кстати, дальнейшее совсем легко, потому что я немало об этом думал, прежде чем вызвать Зигфрида. — Я думаю, это связано с хичи, — говорю я. — Дай мне закончить, прежде чем скажешь, что я спятил, ладно? Как ты помнишь, я принадлежу к поколению, открывшему хичи; мы росли среди разговоров о хичи; у хичи было все, чего не было у людей, и они знали все, чего не знают люди…

— Хичи не были такими совершенными, Робин.

— Я говорю о том, как казалось нам, детям. Хичи были страшные, мы пугали друг друга, что они вернутся и возьмут нас. И больше всего — они нас настолько опередили, что мы не могли с ними соревноваться. Немного вроде Санта Клауса. Немного как те насильники-извращенцы, которыми нас пугали матери. Немного как Бог. Ты понимаешь, о чем я говорю, Зигфрид?

Он осторожно отвечает: «Я могу узнать эти чувства, да. Такое происходило со многими людьми нашего поколения и позже».

— Верно! И я помню, что ты однажды сказал мне о Фрейде. Ты сказал, что он говорил: ни один человек не может считать себя подлинно взрослым, пока жив его отец.

— Ну, в сущности…

Я прерываю его. «А я отвечал тебе, что это вздор, потому что мой отец был настолько благоразумен, что умер, когда я был еще маленьким ребенком».

— О, Робин. — Он вздыхает.

— Нет, слушай меня. А какова самая главная фигура отца? Как мы можем вырасти, если Наш Отец, Который В Центре, все еще там, и мы не можем даже добраться до него, не говоря уже о том, чтобы ударить старого ублюдка?