Читать «Санкт-Петербургские вечера» онлайн - страница 48

Представлю вам еще один предварительный аргумент, на мой взгляд, вполне убедительный. Я извлекаю его из гнусных следствий той нелепой системы, которая хотела бы, так сказать, материализовать происхождение наших идей. Полагаю, что ничего более унизительного и гибельного для человеческого разума просто не существует. Ведь именно из-за подобной теории разум лишился крыльев и ползает теперь в грязи, словно пресмыкающееся; из-за нее иссяк божественный источник поэзии и красноречия, из-за нее пришли в упадок все науки о человеке.

Кавалер. Не мое дело спорить о последствиях этой системы, но вот что касается ее защитников, дорогой друг, то, на мой взгляд, наряду с теми, чьи имена «терзают ваш слух*, здесь можно было бы упомянуть и весьма достойных особ.

Граф. Уверяю вас: их куда меньше, чем это обыкновенно полагают. Прежде всего замечу, что множество людей, произведенных в «великие* по воле прошлого столетия, вскоре перестанут быть — или казаться — таковыми. Грандиозный заговор нуждался в их славе — и он сфабриковал ее примерно так же, как делают ящик или шьют башмак. Но эта дутая репутация находится уже при последнем издыхании, и скоро ужасающая посредственность всех этих «великих людей* станет неисчерпаемой темой насмешек для всей Европы.

И к тому же из числа этих «достойных уважения имен* следует исключить действительно выдающихся философов, коих философская секта невпопад причислила к защитникам чувственного происхождения идей. Вы, г-н сенатор, должно быть, помните тот день, когда в книге Кабаниса⁽⁹⁸⁾ «О связи духовного и материального в человеке* ^{мы с вами прочли одно место, где автор без всяких церемоний объявляет Гиппократа и Аристотеля сторонниками материалистической системы. По этому поводу я обратил ваше внимание на две неизменные черты современной ложной философии: невежество и бесстыдство. Люди, совершенно незнакомые с языками науки, и прежде всего — с греческим, в котором они и строчки не способны разобрать, подобные люди, говорю я, осмеливаются цитировать греческих философов и даже выносить}

о них собственные суждения! Да если бы Кабанис открыл хорошее издание Гиппократа, вместо того чтобы цитировать из вторых рук или небрежно пролистать какой-то скверный перевод, то он бы увидел, что сочинение, которое он цитирует как принадлежащее Гиппократу, есть отрывок весьма сомнительного происхождения. И здесь не требуется других доказательств, кроме слога автора: последний столь же дурной писатель, сколь ясен и изящен Гиппократ. Впрочем, этот автор, кто бы он ни был, не высказался по данному вопросу определенно. Он ограничился рассмотрением проблемы соотношения опыта и теории в медицине, причем aisthese означает у него именно опыт, а не ощущение¹¹ Кроме того, я вам с предельной ясностью доказал, что Гиппократа с большим правом