Читать «Санкт-Петербургские вечера» онлайн - страница 44

и человеку никогда не требовалось переходить из состояния «афонии» к пользованию речью. Он говорил всегда, и глубокую истину выразили евреи, назвав человека говорящей душою.³² Когда образуется новый язык, рождение его происходит в обществе, уже сполна пользующемся речью, и потому управляющая этим образованием сила или начало не способны выдумать по своему произволу ни единого слова. Это начало использует те слова, которые находит готовыми вокруг или призывает на помощь издалека; оно ими питается, измельчает их и переваривает и окончательно принимает в себя лишь более или менее их видоизменив. Много чего было сказано об искусственных знаках в столетии, готовом увлечься всякой грубой и топорной теорией, лишь бы только она отвергала разум и порядок в мире, — и все-таки произвольных знаков не существует: каждое слово имеет собственное разумное основание. Вы, г-н кавалер, прожили некоторое время в прекрасной местности у подножия Альп и, если не ошибаюсь, даже убили там несколько человек...

Кавалер. Клянусь честью, никого я там не убивал. И я бы мог повторить вслед за молодым человеком у г-жи Севинье: «Я там никому не причинил зла».

Граф. Как бы то ни было, вы, вероятно, помните, что в этой стране отруби (son-furfur) называют Вгеп.^{77) По другую сторону Альп сова (chouette) называется Sava. И если бы вас спросили, почему два народа избрали именно эти сочетания звуков для выражения этих двух идей, вы бы почувствовали искушение ответить так: «Да просто потому, что они сочли нужным так сделать, ведь подобные вещи совершаются по произволу». И однако, вы бы ошиблись, ибо первое из этих слов английское, второе же — славянское. От Рагузы до Камчатки прекрасный русский язык пользуется им для обозначения того, что в 800 лье отсюда точно так же называется на местном диалекте. ^{Надеюсь, вы не станете меня уверять, что люди, совещаясь на берегах Темзы, Роны, Оби или По, совершенно случайно натолкнулись на одни и те же звуки для выражения одинаковых идей. Значит, слова эти уже существовали в двух языках, которые и подарили их двум своим диалектам. Или вы полагаете, что четыре народа получили их от какого-то еще более древнего народа? Я в это совершенно не верю, но допустим, что вы правы. Отсюда сразу же следует, что две огромные семьи народов, славянская и германская, вовсе не выдумали эти два слова по своему произволу, но получили их. Возникает тот же вопрос в отношении народов-предшественни-ков: откуда те их взяли? Снова придется отвечать: они их получили — и так мы дойдем до начала мира. К нам сейчас вносят свечи, и это наводит меня на мысль о происхождении данного слова. Когда-то французы вели крупную торговлю воском с городом Боция в Фесском королевстве; оттуда завозили они множество восковых свечей, которые и стали называть botzies. Французский национальный гений обработал это слово, превратив его в bougies. Англичане сохранили старое свое слово wax-candle (восковые свечи), немцы же предпочитают говорить wachslicht (свет из воска) — но повсюду видите вы причину, определившую выбор соответствующего слова. И если бы я не нашел этимологию слова bougie во введении к Словарю Томассена(78) — где я ее, понятно, не искал, — разве менее был бы я уверен в том, что она существует? Чтобы усомниться в этом, нужно погасить светоч аналогии, то есть отказаться от разумного мышления вообще. И прошу вас заметить, что само слово этимология есть великое доказательство изумительной способности древних находить или принимать совершенные слова, ибо оно подразумевает, что всякое слово истинно, иначе говоря, вовсе не придумано произвольно. Ясный ум может сделать отсюда далеко идущие выводы. Исходя из уже известного в этой области, можно индуктивным путем доказать многое и для других случаев; неизвестное же, напротив, ничего, кроме неведения исследователя, не доказывает. Произвольно придуманное сочетание звуков никогда не выражало и не могло выразить ни одной идеи. И подобно тому, как мысль необходимо предшествует словам, которые суть не что иное, как ее физические знаки, так и слова, в свою очередь, предшествуют рождению всякого нового языка, который получает их вполне готовыми, а затем уже видоизменяет по своему вкусу.}