Читать «Самый далёкий тыл» онлайн - страница 133

Мишка выложил три бутерброда с салом на кусок газеты. Я зажёг наш новый примус и поставил на него чайник. Танька разделила яблоко на три части, стараясь сделать их одинаковыми, и пару минут мы жевали молча, стараясь продлить невообразимое удовольствие.

Потом мы пили горячий чай с сахарином и откусывали по кусочку от наших бутербродов. Сами эти бутерброды были сделаны из белого хлеба с тонким куском свиного сала. Я не понимаю, почему все так восхищаются американским белым хлебом. Раньше, до того как американцы стали посылать нам продукты, я никогда не видел белого хлеба. У нас не было белого хлеба до войны, и, по правде говоря, я не люблю его. Он выглядит противно, и вкуса у него нет никакого. Прямо как вата. Наша чернушка намного вкуснее. Но чернушка исчезла с началом войны, а без белого хлеба мы бы просто подохли с голоду – это точно…

…Таня, подавляя слёзы, произнесла:

– За светлую память тех, кто был с нами летом сорок третьего и кого с нами уже нет…

Она вытерла слёзы и дрожащим голосом перечислила их, ушедших от нас:

– Папа – расстрелян… Мама, сосланная вместе со мною в Магадан, умерла осенью сорок пятого… Анна Берг – расстреляна… Александр Берг – расстрелян… Ваша мама, тётя Лена, и ваш приёмный отец, Алёша, скончались в Сан-Франциско…

Мы выпили и закусили бутербродами.

И я, закрыв глаза, вспомнил тот день, 1-го сентября 43-го года, когда я в последний раз видел русскую землю…

…Дядя Джим погрузил нас – маму, Мишку и меня – в свой джип, и консульский шофёр повёз нас в Находку. Находка – это порт недалеко от Владивостока, где нас и дядю Алёшу должны обменять на пятерых американцев, которые шпионили, шпионили и дошпионились, пока их не арестовали в столице Америки. Вообще-то нас должно было быть семеро – вместе с дядей Алёшей, тётей Аней, её братом и Таниным папой, но дядю Алёшу привезут в Находку прямо из тюрьмы, а остальных наш батя успел быстро расстрелять. Так сказал нам дядя Джим. Мама, когда узнала об их смерти, плакала несколько дней не переставая. Её просто нельзя было успокоить ни на минуту. И мы с Мишкой слышали однажды ночью, как она шепотом проклинала нашего отца…

Мы доехали до военного аэродрома, где стояли истребители Яковлева и Лавочкина, и вышли из джипа около метереологической станции. Дядя Джим распаковал свой рюкзак, и мы перекусили, поглядывая на серое, в тучах, небо, откуда должен был появиться американский самолёт с пятью провалившимися шпионами.

И он появился – через полчаса.

Мы молча смотрели, как из самолёта по трапу, в сопровождении американских морских пехотинцев, вывели пятерых шпионов – четырёх мужчин и одну женщину, – которых должны были обменять на нас. Их ещё не успели свести вниз, когда на лётное поле въехал крытый брезентом Студебеккер и двинулся прямо к нам.

Плачущая мама сгребла меня и Мишку, и мы вот так стояли тесной группой, глядя на машину, из которой должен был появиться дядя Алёша.

И он появился – в той самой форме моряка торгового флота, что была на нём во время ареста: полосатая тельняшка, морская рубашка, чёрный бушлат, чёрные брюки-клёш и пилотка.