Читать «Самолет для валькирии» онлайн - страница 310

Если в отношении с другими офицерами и прочими чинами УВПП он вёл себя привычно, по деловому и даже открыто, то к Сергею Алексеевичу - не сказать, что бы грубо, но изрядно холодно. Также этим странным неприятием пользовались и некоторые другие. Но там больше было понятно почему. Человек, по сути существо слабое. И некоторые из нас имели неосторожность выказать своё неприятие некоторых выходок братьев и их повадок, делающих их ближе к люду подлому, нежели к благородному.

А с Сергеем Алексеевичем было всё иначе.

Румата Эсторский не раз хвалил деловые качества господина Ульянина. Но вместе с тем, когда доходило дело до распределения заданий и областей ответственности, часто было заметно, что он колеблется -- давать или не давать этому весьма умелому офицеру то или иное задание.

Причём было ясно всем, что Сергей Алексеевич с задачей справится, но... Ему постоянно приходилось проламывать этот лёд недоверия. Весьма непонятного и часто обескураживающего.

В конце концов, Сергей Алексеевич не выдержал и вспылил. Свидетелями были многие. И дело происходило как раз перед очередными испытаниями самолёта-бомбардировщика возле ангаров.

Дон Румата набычившись выслушал довольно резкие слова господина Ульянина. Причём настолько резкие, что многие были уверены, что без дуэли или чего-то подобного тут не обойдётся. Как минимум без разжалования Сергея Алексеевича.

Тем не менее, Эсторский молча выслушал монолог ничем не выдав своего крайнего волнения. И поколебавшись, будто переступив через что-то в себе, он сказал:

- Сергей Алесеевич. Думаю, что нам надо поговорить начистоту. И не здесь. Нечего других вплетать в личные конфликты. Вы согласны?

Разгорячённый офицер лишь кивнул кипя негодованием и они удалились.

Разговор был длинным и без свидетелей. Что было там, и что такого страшного показал или сказал дон Румата, Сергей Алексеевич никогда и никому не говорил. Но всегда, при упоминании того разговора, он непроизвольно вздрагивал, как от воспоминания о чём-то потрясшем его до глубины души.

Но, тем не менее, он однажды, значительно позже поделился со мной последними словами дона Руматы в том разговоре.

- Всё дело в выборе, который вам придётся делать. Вы можете стать либо всем, либо ничем. Это ваш выбор. Да, и от братьев Эсторских это тоже зависит.

(Да! Он именно так о себе и сказал! В третьем лице. Ни "я", ни "мы" не было произнесено в этом контексте. А именно так - "братья Эсторские".)

- Но тем не менее, - продолжил дон Румата, - обещайте мне под честное слово офицера, что никогда, что бы ни случилось, не покинете Россию...

Сергей Алексеевич, сказал мне, что дал такое обещание. И как следует из всего что с ним было, строго следовал данному слову. Но ни разу он ни до, ни после не говорил что за выбор, предстоит сделать Сергею Алексеевичу. А ведь из контекста сказанного следовало, что про выбор дон Румата сказал прямо и без обиняков.