Читать «Самая страшная книга 2020 (антология, )» онлайн - страница 269

Он не успел додумать. Катя, смахнувшая сукровицу с глаз, смотрела на него. Это походило на взгляд черепа с глазными яблоками из какого-то диснеевского мультфильма. Ее лицо топорщилось на голове уродливой, хеллоуинской маской. Губы пенились, источая красные пузыри.

Она что-то хотела. Саша понял, что не успеет уйти.

– Любимый мой! – Слова были четкими и звонкими. Словно ножевые лезвия, заостренные точильным бруском боли. Кривляясь от муки, она протянула руку, коснувшись мужниной ладони. Ее пальцы были горячими и скользкими.

«Только не говори мне ничего, прошу тебя, только не говори», – мысленно взмолился Саша. Сознание опять собралось предательски ускользнуть.

Пальцы крепко сомкнулись вокруг запястья. Боль заставляла Катины мышцы сокращаться сильнее. Мука сделала ее хватку стальной.

– Я чистая, – объявила Катя. Она крепко его держала. – Но я не смогу надеть ее. Сама… – Ее трясло, но сильнее трясло мужа. – Ты поможешь мне?

На Сашу смотрели две Кати. Одна окровавленная, похожая на ободранную до мяса лису, а вторая – пустая, словно воздушный шарик, с уродливыми провалами глаз и рта на порванном лице.

Обручальное кольцо больно вдавилось в кость. Саша вспомнил венчание.

«Вместе в горе и радости, – подумал он. – В горе и радости».

Но отвечать не торопился.

Вадим Громов

Подарки

– Здравствуй, Дедушка Мороз! Ты меня послушай…

Темноволосый упитанный карапуз в костюме зайчика заметно шепелявил, светло-карие, чуть навыкате глаза вдохновенно поблескивали. Тягачев слушал его, поощряя старания благодушной полуулыбкой и легкими кивками.

Утренник только набирал ход, карапуз был первым желающим отработать будущий подарок, рассказав Тарасу незамысловатый стишок. На стульчиках, расставленных вдоль светло-бежевых, скудновато и без особой фантазии украшенных новогодней мишурой стен ждали своей «минуты славы» еще около двух десятков «зайчиков» и «снежинок» старшей группы. Детские взгляды – смесь нетерпеливого любопытства и восторга – шмыгали с трехметровой искусственной ели в центре зала на фигуру Деда Мороза, а с нее – на мешок клубничного цвета, стоящий у ног Тягачева.

– Мы тебе отрежем нос, губы, пальцы, уши…

В первый момент Тягачев решил, что ослышался. Он растерянно моргнул, с тревогой посмотрел на «зайчика» и сразу же – в дальнюю часть зала, где сидели родители. Надеясь увидеть, что кто-нибудь нахмурится, вздрогнет или еще как-нибудь даст понять: карапуз и в самом деле говорит то, что говорить никак не должен…

Но лица взрослых остались безмятежными, все улыбались точь-в-точь как сам Тягачев несколько секунд назад.

– Ребра громко захрустят, дети праздника хотят!

Мгновение спустя Тарасу показалось, что у него начались глюки. Лица теряли отличия, черты смазывались до полной неразличимости, как будто по свежему акварельному рисунку вдохновенно мазюкали мокрой кисточкой. Нетронутыми остались лишь улыбки, но теперь они выглядели пугающими, неживыми…

– В лужу крови снег-снежок стелет белым пухом. Доберемся до кишок, вытянем из брюха…

Взгляд Тягачева лихорадочно побежал по «зайчикам» и «снежинкам». Он ожидал, что детские мордашки постигнет та же участь, но все вышло иначе.