Читать «Самая страшная книга 2020 (антология, )» онлайн - страница 263
Дмитрий Владимирович Лазарев
Катя вспомнила невероятное количество белья, которое, по логике, никак не могло бы влезть в машинку подобных размеров. Которое не уместилось бы в любой существующей на свете стиралке. Чтобы его вместить, внутри должно быть место. Очень много места. Возможно, не в этом мире.
Она представила, как блестящий барабан странным образом деформируется, превращаясь в бесконечный стальной коридор с грязной водой оттенка крови. Где-то там, в конце, живет бог из стиральной машины. Или демон – как ей угодно. Если она захочет, трупик Женечки останется там навсегда.
– Нет, – всхлипнула Катя. – Не могу. Я его люблю.
Ее кожа покрылась мурашками. Катя запнулась, поняв, что, несмотря на свои слова, она очень даже может. И в этот самый момент совсем не любит сына.
Бог из стиральной машины удовлетворенно загудел мотором.
– Я не могу так. – Катя отвернулась от лица, торчавшего из мокрых тряпок. – Я не хотела.
В мыслях ее было: «Только бы он не заставил меня. Не заставил сказать вслух, что я хочу оставить Женечку там. Навсегда».
Но он (или она, ведь все-таки это была стиральная машина) не заставил. Барабан продолжал вращаться. Насос с хлюпаньем перекачивал воду, а табло показывало оставшиеся семьдесят три минуты.
Послышался стук, будто забытая в джинсах монетка вывалилась из кармана и врезалась в стекло. Или вместо монетки была костяшка пальца на крошечной ручке. Катя вздрогнула. Подняв взгляд, она увидела мертвое детское лицо с налипшим поверх вытекшего глаза одиноким носком.
Бельевая масса ожила, встопорщилась, забурлила, и в какой-то миг Женечки не стало.
Дело шло к вечеру. Машинка закончила стирку и самостоятельно запустилась вновь. Катя скрючилась на резиновом коврике, обхватив колени руками. Тело закоченело, но она не делала попыток подняться. Тем более все, во что можно было одеться, крутилось в барабане.
Понимая, что перед смертью сын чувствовал такой же сковывающий, подвальный холод, Катя ощутила желание умереть самой.
Что, если он заполз внутрь, чтобы согреться в тряпье? Думать об этом было невыносимо.
Она с ненавистью глядела в бельевой круговорот. Вода отсвечивала розовым, и Катя осознала, что все еще высматривает трупик Женечки. Изуродованное лицо или ладошку, скребущую по стеклу кругами.
Страха не было. Внутри кипело отчаяние, и кое-что более жуткое, нежели страх. Имя этому чувству было сомнение.
Если ничего не было? Если это безумие? Если она просто позволила сыну заползти внутрь и включила стиралку? И заполз ли он туда?