Читать «Самая страшная книга 2020 (антология, )» онлайн - страница 212

Валька зарыдал в голос, а Цыган вскочил, крича, что убьет меня. Мать Мартына смотрела на них тяжелым, потухшим взглядом. И когда суд вынес решение – по десять лет лишения свободы, максимальный срок для нашего возраста, – у меня было чувство, что это и мне приговор.

Моя семья перебралась на другой конец города. Доучиваться мне позволили на дому. Родители не могли выносить косых взглядов, а я не мог видеть Мартына.

И ад следовал за ним.

Охрана обнаружила Вальку на рассвете – тщедушное тело, почерневшее от побоев, скорчилось под нарами в луже свернувшейся крови.

Несколькими днями позже отец Цыгана сел на диван, вставил в рот двустволку и снес себе затылок, прибавив к узору на ковре собственные мозги. Должно быть, Валькина участь напомнила ему о том, что прямо сейчас происходило с его собственным сыном.

Следующим чуть было не стал я. Однажды лег в горячую ванну, прихватив старую отцовскую бритву. Но пустить в ход не смог. Трус – он и в Африке трус.

Наутро я наведался на пустырь, где Стрижка играла с муравейником. Сам не знаю, зачем.

Она была бы рада увидеть, что ее муравьишки отгрохали хоромы больше прежних. Глядя на этот неказистый дворец из веточек и трухи, я понял, что даже Мартыну не под силу разрушить все.

– Я буду жить, – прошептал я, склонившись над муравейником.

Его обитатели не обращали на меня внимания, поглощенные своими заботами.

Я выследил Мартына, когда он провожал из школы Ингу, девушку Цыгана. С ним она не была динамо-машиной. Наблюдая из-за кустов, как они обжимаются на крылечке, я до боли в руке стискивал обрезок трубы.

Она скрылась в подъезде, и я напал на Мартына.

Я его славно отделал. Он не кричал, только шипел от боли, корчась в пыли. Но когда я в очередной раз замахнулся, он сплюнул кровью и сказал спокойно:

– Ну давай. Цыгану одиноко без Вальки возле параши.

В тот момент я мог проломить ему башку. Но слова о Вальке попали в самую точку.

– Живи, – сказал я. – Можешь теперь убить меня. Покажи всем, кто ты есть на самом деле, мразь. Мне уже все равно.

Его разбитые губы растянулись в улыбке:

– А ведь это пат! В кои-то веки ты поставил мне пат! Только учти, Сашка: я всегда беру реванш.

2004

Деревянные ступеньки стонали под нашими ногами, когда мы спускались в подвал. В босые пятки мне впивались занозы, но я не обращал внимания. Меня охватила тупая апатия, как бывает у животных, угодивших в когти к хищнику.

Внизу царил полумрак. Огонь, пляшущий в окошке огромной печи в углу, разгонял темноту дрожащими отсветами. Но и этого хватало, чтобы разглядеть дубовую колоду, всю в темных потеках, на которой лежало кровавым комом то, что осталось от головы Цыгана, скаля щербатый рот; нож, воткнутый рядом, – длинный, тяжелый боевой нож, способный одним хорошим ударом перебить кость; голый торс, покрытый синюшным узором безобразных наколок, и откромсанные конечности; и, наконец, женщину в инвалидном кресле, чье лицо больше всего напоминало мумию из подвала Нормана Бейтса. Глаза ее тускло блестели, как бутылочное стекло в прогоревшем костре, седая голова, обтянутая пергаментной кожей, мелко тряслась на тощей шее. На вялых губах пузырилась слюна. Костлявые руки, похожие на птичьи лапы, покоились на коленях.