Читать «Самая страшная книга 2020 (антология, )» онлайн - страница 131
Дмитрий Владимирович Лазарев
В комнате пахло падалью.
– На этом все, – сказал Андрей, почесывая костяшки, – никакого паперкрафта.
Он потянулся, чтобы подобрать игрушку, но рука застыла в полуметре от кряжистой фигуры. Помятая лапа расправилась. Удлинились клыки. Медведосвин вымахал до размера годовалого ребенка, и он… хотел расти.
«Мы в ответе за тех, кого склеили», – подумал Андрей не к месту.
Перед скульптурой лежала черная с оливковым отблеском папка. И что-то было внутри нее.
«Руки, – мысль обдала сквозняком и смрадом, – там отсеченные кисти парня, растерзанного за гаражами».
Пальцы покалывало. Андрей открыл папку, словно поднял крыло дохлого ворона.
Неизбывная жуть хлынула в пустоту под его задубевшей плотью.
Голова подаренной Олей собаки жалостливо наблюдала с принтера. Колебались испуганно тени демогоргона, хищника, пустоглазых хеллоуинских масок. Само лицо Андрея казалось маской из папье-маше, которую отец сделал на скорую руку и забыл покрасить акрилом.
Схемы для сборки вернулись. Собрались воедино. Потрепанный картон был того же цвета, что кожа бабушки, отдыхающей в гробу.
– Но как?
Он вытащил листы из папки, вгляделся в линии. Подобные развертки не печатали советские журналы, о них помнили разве что древние племена Черного континента, канувшие в небытие шаманы. Части целого взывали к нему, требовали. Раны зудели. Он потратил так много времени и сил на ерунду, на высокомерную потаскуху Иру, на чужие вещи, пылящиеся и вопящие о собственной тщете. Он так поздно нашел себя – в папке с золотым тиснением отыскал свое призвание, смысл существования, доселе утаенный.
Надо лишь вооружиться ножницами. Накормить хозяйство, да хотя бы вот – он подобрал с пола семейную фотографию, порвал на куски и бросил медведосвину огрызок, одутловатую физиономию тетиного мужа – бери, что не жалко, только не мешай работать. Медведосвин взял и ушел – хлопнули ставни, сквозняк потормошил дурацкие поделки, Хищник спикировал вниз и был растоптан Андреем, который носился по комнате в поисках клея.
Андрей творил.
А когда папка опустела,
– Входи, – не удивился Андрей.
Оля переступила порог. К груди она притискивала цветастый пакет. Из пакета пахло апельсинами, но аромат не перебивал затхлую вонь, царящую в квартире. Робкая просящая улыбка завяла на Олиных губах.
– Ты… я…
– Вместе верные друзья, – сострил Андрей, запираясь.
Оля озиралась. Разморозившийся холодильник вонял заплесневелыми продуктами. За притворенными межкомнатными дверями шелестели крылья: это голуби ссорились, оккупировав кровать и антресоли. Окна были открыты настежь, в пятницу или в субботу птицы облюбовали спальню, засеяли пометом постель, ковер, фотографии. Андрей спал, не раздеваясь, в их дерьме и перьях; голубей такое соседство раздражало.
Бледнеющая Оля слушала шорох и клокотание, ежилась от холода, смотрела округлившимися глазами на одежду и растрепанные волосы коллеги. Чувствовала ли она запах его тела? Смрад, исходящий от пальцев, которыми он трогал падаль, соединяя косточки и влажную гнилую плоть?
