Читать «Сад зеркал» онлайн - страница 185

Брянцев увидел молодого человека, который рыхлил землю. Тело его было одеревенелым, лицо в поту, словно тяпка была живой и кусала за пальцы.

– Но с теми ребятами вообще всё получалось просто. Их был мир предельно ясен и полон радужных картин: плодись и размножайся, не то в посмертии будешь пить помои! – и всё, плодятся без никаких вопросов. В любой ерунде усматривали мистическое начало. Помнится, была одна тетка, жена гончара из лесного селения – так этой вообще не потребовалось ничего, кроме луженой глотки. Родив ребенка, она избавилась от женского недомогания, ну бывает такое, и её как понесло! Решила, что всё дело в глине, в которой она извозюкивалась во время уборки. Трезвонила об этом всем, кто желал ее слушать, по ходу дела приписала себе еще кучу исцеленных болячек и стала продавать «лечебных» глиняных куколок. Через пару лет эту горлопанистую бабу знали во всех шумерских землях и всерьез верили, что её куколки излечивают самих богов, да и сама она – если не богиня, так что-то вроде.

Парень с тяпкой стал окаменелым старцем в нелепом слоистом колпаке, за спиной у него развернулись два крыла. Рядом встала женщина с очень короткими руками. Тоже в колпаке и с крыльями.

– Но знаешь, с такими вещами мы давно смирились. Контролировать полет фантазии творческой личности нельзя, её даже камнепад не заткнёт, организовать их невозможно – проще передушить, но если их передушить – некому будет творить истории. А создавать истории кто попало не может – такие, знаешь, настоящие, меняющие человечество и мир вокруг него. И со временем таких людей становится все меньше, потому что чем больше вы смотрите, тем меньше видите. Ты – из тех, кто еще может. Пусть ты не такой горлопан, как та гончариха, но у нее не было дата-центров.

Брянцев увидел угловатую танцующую фигуру с бородой. Она взбиралась по ступеням, и Егор подумал, что эти ступени должны что-то означать.

– Расскажи еще! – попросил Брянцев. Истории Ныряльщика были куда интересней голографических картинок с рекламой, новостями и даже новыми стрелялками, и Егор немного удивился этому.

– Нет уж, – ворчливо ответил Ныряльщик. – Чем больше я буду рассказывать, как то и сё происходило на самом деле, тем менее нормальным буду выглядеть… О, знаешь, сколько раз людей из разных племен и времён запуливали на похожие планеты? А потом у всех этих культур скучно появлялись свои подземные реки или великие потопы.

– И свой рай! – блеснул Егор.

– Нет. Для этого вас даже возить никуда не пришлось. Птицы, улетающие в теплый Ирий, подобно душам, освобожденным от холода, что придет сковать землю… Вот великие метеориты – это да! А культ странствий? Это просто что-то невероятное, как он укоренился и разросся!.. В общем, знаешь, всё это идет более-менее по кругу. Поэтому другие мои родственники теряют интерес к своим подопечным народам. Надоедает жутко! Веками одно и то же, одно и то же, только знай – тыкай вас носом в очередные возможности и ожидай, когда вы уже родите что-нибудь свое. Многие не дождались, забросили свои народы – и что, где они теперь, эти народы? Растаяли, растворились, потому что самостоятельно, как я уже сказал… Словно птицы, привыкшие клевать зерно, не знающие ни о небе, ни о земляных червяках. Такая птица погибнет, если исчезнет тот, кто разбрасывал зерна. Словом, теперь мы считаем, что самый гуманный вариант – слить человечество в экстазе глобализации и оставить над вами пару Ныряльщиков, которые будут вовремя подсовывать вам скучные озарения про летающие паровозы и пересадку говорящих голов, потому что большего от вас уже никто не ожидает.