Читать «Русское экономическое чудо: что пошло не так?» онлайн - страница 18

Бюджетный кризис ломает основы

Безумно высокая зависимость федерального бюджета от нефтяной конъюнктуры – более половины его доходов в 2013–2014 годах формировалась за счет нефтегазовых доходов – разрушила многие минфиновские догмы. Во-первых, Минфин окончательно признал, что планирование трехлетнего бюджета больше не является возможным.

Во-вторых, Минфин сам предложил отказаться от “бюджетного правила”, которое хорошо работало при росте нефтяных цен, ограничивая расходы бюджета, но оказалось абсолютно неприспособленным к периоду падения цен и не смогло гарантировать стабильность и предсказуемость уровня бюджетных расходов.

В-третьих, дефицит федерального бюджета стал нормой, а его официальный уровень упирается в предельную 3 %-ную планку, которая определена властями как безопасный уровень. На самом же деле, с учетом квазифискальных расходов, финансируемых из средств ФНБ, за счет национализации пенсионных накоплений, а также ВЭБом и Центральным банком, уровень дефицита заметно превышает официальные оценки.

В-четвертых, правительство отказалось от политики поддержания уровня жизни бюджетников и пенсионеров, которая реализовывалась через индексацию выплат по темпам текущей инфляции. В 2015 году первоначально планировалась 5 %-ная индексация зарплат бюджетников с октября при инфляции за предыдущий год в 11,4 %, но при пересмотре бюджета весной 2015 года она была отменена. Полная (по темпам инфляции) индексация пенсий стала возможной только после 10 %-ного секвестра расходов бюджета, осуществленной при его пересмотре в начале весны. В 2016 году, при инфляции за предыдущий год на уровне 12,9 %, правительство решило не проводить индексацию зарплат бюджетников в принципе, а индексация пенсий составила всего 4 %. В результате при 25 %-ной инфляции за два года пенсии в реальном выражении сократились на 8 %, а зарплаты бюджетников – на 20 %.

В-пятых, уже два года подряд Минфин проводит “сквозной” секвестр бюджетных расходов, т. е. сокращает бюджетные расходы не путем отказа от отдельных позиций, а путем равномерного их сокращения для всех (кроме Минобороны) бюджетополучателей. Такая политика ведет к постепенной деградации бюджетной сферы, накоплению задолженности и снижению качества бюджетных услуг. В конце 2015–начале 2016 года из многих регионов России стала приходить информация о том, что бюджетам не хватает средств на выплаты даже зарплат и социальных пособий бюджетникам.

И, наконец, при финансировании государственных расходов Минфин все больше и больше становится зависимым от эмиссионных денег Банка России: использование Резервного фонда и Фонда национального благосостояния, покупка ОФЗ при реализации программ санации банков-банкротов, спасение ВЭБа за счет почти полного отказа Центрального банка от получения процентов от размещения средств в этом банке.

Наступивший год, похоже, станет для бюджета крайне тяжелым. Заложенные в основу бюджетной конструкции параметры внешней среды ($ 50/барр. и RUB60,5/$) сегодня звучат крайне оптимистично с точки зрения доходов. Получаемая от перемножения этих двух величин рублевая цена экспортной нефти (RUB3050/барр.) пока на 20 % превышает ту, что реально получают российские нефтяники. Причина этого проста и понятна: падение курса рубля оказалось настолько сильным, что спрос на импортные товары и услуги резко сократился, а замораживание номинальных доходов населения делает перспективы восстановления частного спроса весьма сомнительными. В результате, весьма скоро Минфин отрапортует о том, что поступление бюджетных доходов сильно отстает от плана, и предложит два варианта решения этой проблемы: либо еще одно сокращение номинальных расходов и отказ от дополнительной индексации пенсий, что позволит использовать 340 млрд руб. конфискованных пенсионных накоплений, предварительно предназначенных для повышения пенсий во второй половине года, либо увеличение дефицита и использование дополнительных средств из Резервного фонда.