Читать «Русскоговорящий» онлайн - страница 173

Митя обречённо вздохнул: ещё один раунд.

— Сам подумай, — сказал он. — Ведь это ты судишь. Отсюда, извне, спустя столетия судишь. Я вот что говорил: только извне традиция хороша или плоха. Только извне и можно вообще её судить. Тому, кто там, внутри, она просто дана. Ему не нужно сверяться, хороша она или плоха. Ты же не рассуждаешь, хорошо ли ребёнку в утробе, не тесно ли ему там, не темно ли. Плохо без традиции. Потому что пусто.

Генрих откинулся на спинку и уставился на Митю, всем своим видом давая понять, что тот сказал откровенную глупость.

— Ого! Что такое ценное, например, потеряли мы, русские? За что нужно было бы держаться зубами? Я тебе скажу! — он выдержал паузу как перед заключительным аккордом. — Мы не потеряли, мы — освободились. Вот только теперь, от всего окончательно освободились — наконец-то чистый лист перед нами. Перед кем-то этот чистый лист был положен в десятом веке, перед кем-то в семнадцатом. А нам выпало сейчас. Пиши, дерзай.

Стас и Витя посмотрели на Люсю, будто спрашивая её мнения. Но она была занята другим. Вытянув ноги на соседний стул, Люся потягивала из своего стакана и смотрела в сторону, на танцующих родственников Арсена, ладони которых кружились над головами, будто брошенные по ветру листы бумаги.

— Вот ты свободен, — продолжил Генрих, обращаясь к Мите, — иди куда хочешь! Что же тебя напрягает, какая такая пустота?

— Но куда? Идти куда? Вот ты — куда хочешь? Если нет внутри никакого направления… Понимаешь, как перелётные птицы находят нужное место за тысячи километров. В любую погоду. В них чувство направления. Вот и традиция — то же самое. Нет никаких знаков, бездна вокруг и туман — но человек чувствует, куда ему нужно. А мы всё наугад — как врач районной поликлиники — «а что, если так?». В нас не осталось этого чувства направления. Поэтому нас и гонят как стадо, с пастбища на пастбище.

— А было оно когда-нибудь? Чувство направления?

Митя покачал головой.

— Может быть — может быть, и не было. Я не знаю. Не могу понять. Только знаю, что наугад получается дерьмово: то СССР, то СНГ!

Генрих спокойно, выдержав паузу, положил ногу на ногу, поправил штанину, защипнув и оттянув её аккуратно за стрелку. Впервые за вечер он посмотрел на Люсю, но тут же с ещё большим воодушевлением набросился на Митю.

— Странный ты, Митя, человек, — сказал он. — Ты сочиняешь свою собственную Россию. Ты былинщик какой-то. Традицию русскую сочиняешь. Ельцина вот поносишь, будто он тебе в борщ плюнул. Пропил страну, развратил! За что ты его казнишь? Когда Россия была другой? Когда была трезвой? Не ленивой? Не кровавой когда была?

— Всегда хотела.

— Но не могла, да?

— А что, если в этом и есть русская традиция? В этом желании? В попытке преодолеть самоё себя…

Генрих удивлённо развёл руками, готовый выпалить очередную убийственную реплику, но Люся толкнула Митю плечом:

— Вон Олег твой явился.

Спор прервался. Митя долго не мог найти его взглядом, хоть тот стоял в дверях. Наконец, увидел, приподнялся и помахал ему рукой. Олег стремительным шагом двинулся в их сторону. «А всё-таки есть в нём что-то от того Чучи, — подумал вдруг Митя, глядя, как он идёт, вытянувшись по струнке, будто с большущей линейкой, привязанной к спине, как механически раскачиваются руки».