Читать «Русская книга людей (сборник)» онлайн - страница 31

Племянник сказал, что да, анаша и кодеин – торчковый кайф. Дядя сказал, что эта туфта и лажа для ботаников. А торчковый кайф для крутых – это героин. И предложил попробовать, достав из надетых для пущей убедительности спортивных штанов бутылочного цвета коробочку. А из коробочки два шприца и две ампулы.

– Ну что, ширнемся?

– А ты что, ширяешься? – изумился племянник.

– Да уж лет двадцать.

– Так говорят, что через пять лет от героина дуба дают!

– А ты больше слушай. Так говорят потому, что тогда водку никто покупать не будет. А на водке у нас половину бюджета делают.

Сережиными мозгами никто никогда всерьез не занимался, поэтому он с готовностью поверил.

Игорь, который ради этого дела довольно основательно натренировался на охранниках, вколол племяннику в вену ампулу героина. А себе в локтевую мышцу – дистиллированной воды. Племянник заторчал со счастливым выражением лица.

На следующий вечер он уже ждал. И вновь укололись.

Спустя две недели племянник уже крепко сидел на игле. А дядя стремительно наращивал дозу.

Потом наступил следующий этап – изгнания бесов. После очередной дикой выходки – кажется, в тот раз он затащил к себе и попытался изнасиловать официантку – ему было отказано в ежевечерней дозе. Он крепился всю ночь, а утром просил пресмыкаясь. Но был оставлен до вечера, чтобы ломать стало. Перед вечерним уколом уже почти ползал в пыли, но следы пока не лобзал. И тут ему было сказано, что за малейшее прегрешение он будет наказан еще больше, то есть дольше, и получит меньше.

Но все-таки была еще пара дисциплинарных срывов. А потом пошло как по маслу, автоматически, по четкому алгоритму. Кололи охранники. Они же и не кололи, даже если племянник выходил к людям, то есть выползал куда-либо за пределы флигеля. Иногда разрешалось поваляться на лужайке в отдаленном уголке парка.

Потом Сергей научился колоться сам.

Через полгода племянник стал бессловесным растением (даже говорить ему запретили при людях), реагирующим на свет, температуру и, конечно же, на питательные соки, которые циркулировали в его венах, артериях, капиллярах. Дважды в день отпирали дверь и давали ему ампулы, еду и слегка прибирали в комнате. Перед сном выключали телевизор. Потом, когда вонь от непроизвольной мочи стала достигать жилых комнат, на его любимой лужайке выстроили домик и перевели его туда.

Нельзя сказать, что все то время, которое оставалось до совершеннолетия, племянник медленно угасал. Отнюдь нет, просто за счет бычьего здоровья, молодости и плебейской приспособляемости он превращался в иную форму организма. До фазы быстрого умирания ему оставалось не менее десяти лет. Но они должны были пройти уже вне дома, вне юридической и информационной ответственности Игоря.

Когда наконец-то настало долгожданное совершеннолетие, засунули племяннику в карман пиджака паспорт и отвезли на джипе на его прежнюю квартиру, где на стене висели фотографии отца и матери, сыном не узнанные. И наняли человека, чтобы он дважды в день приносил по ампуле и кое-какой еды. Потом, когда прошел год и племянник зажил самостоятельной жизнью и стал просто дядиным однофамильцем, человеку заплатили последние деньги, и он передал, для перестраховки, пятнадцать десятимиллилитровых ампул.