Читать «Ростки миров» онлайн - страница 13

Как за окном посветлело, Игниус уже снова был на ногах. С порога, только бросив взгляд на реку, понял — плохо дело. И наперво отправился по домам набольших. К урезу, по своей каменной тропинке спускался он не один.

— И что значат эти слова? Ты по-людски сказать можешь? Без ваших заморочек и выпендрежа? — староста сердито обернулся от скалы к Игниусу.

— Разве не ты с горящими глазами всегда первый был у костра, где предания рассказывали, да со списков деяния зачитывали? — закряхтел нынешний старейшина, знаток законов и обычаев. — О великой жертве также.

— Какая ещё великая жертва? Кровохлёбка, да крапива для браслетов уж заканчиваются, кровь жертвуют даже дети, половину взрослых на работе уже шатает. Ни разу на моей памяти не случалось каждодневных молитв на берегу! — голос у старосты срывался. — Чего ещё?

— Хватит притворяться и прятаться от правды, горло надсаживая. Всё ты понял, старый, — подала голос Мать. — Человеческая жертва нужна. Как встарь. Не зря вчера жрец о вере и деле говорил, былое вспоминая.

— Сколько? — севшим голосом спросил староста, разом посерев лицом, и одряхлел лет на двадцать, сравнявшись возрастом со старейшиной.

— Свитки говорят, будто трижды приходилось жрецам приносить жертву людскую, чтобы поддержать богиню нашу. Было это…

— Сколько?! — рыкнул староста.

— Трое, — выдавил Игниус и отвернулся. — Молодых.

— Как хотите, а девок не дам, — тишину разорвал низкий, грудной голос Матери, Игниус с молодости, как разошлись их дороги, так называл её даже в сердце. — Деревня, считай, вымирает. Третий год нового лица не видно. Словно одни мы пред туманом и смертью остались на берегу. Если чудища не сожрут к концу года, то на девок вся надежда. Дороже крови они теперь.

— Не вздумай такое при всех ляпнуть, — Игниус зло уставился на вздорную бабу.

— А то глупцы они, да глаз своих не имеют, — Мать лишь повысила спокойный голос, смело глядя ему в лицо. — От соседей ни весточки, бродячий торговец не заходит, мытарь и тот сгинул!

— Никшни! — между Игниусом и Матерью встал старейшина. Помолчал. Глухо сказал, глядя себе под ноги. — Вечером сход устроим. Огласим. Предки кидали жребий среди всех неженатых и незамужних, кто из родительского дома выселился. Такой же обряд проведём, только среди парней. Жрец?

— Сегодня жертвенной молитвы не будет, — глухо ответил Игниус.

— Добре.

Сотни лет минуло со страшных дней бегства людей от чудовищ. И сотни лет длилась история деревни, Пусть не было у неё имени всем известного, но даже последний бродяга, кого дорога привела на берег, редко когда решался задирать местных. И не страх голи перекатной перед местными крепкими мужиками сдерживал его. Память. Простая память людская, что из века в век говорила об отличии тех, кто жил, каждый день глядя на туман.

Сколько таких сёл лежало на груди земли-матушки? Кто ж его знает? Кто сосчитает? Широко разбросала косы свои Гмаранга, созданий своих спасти пытаясь. Далеко, быстро человеки бежали от смерти. Но не все. Чаще в те годы богиня средь людей ходила, больше тогда было тех, кто близки к ней были, кто лично слова её слышал. Говорят, что и внуки её ещё по земле ходили. Оттого и знали точно человеки, что, да как случилось в день спасения.