Читать «Россия, Польша, Германия: история и современность европейского единства в идеологии, политике и культуре» онлайн - страница 223

Проблема немецких репараций оказалась наиболее слабым звеном в системе экономических отношений между Советским Союзом и Польшей. На Ялтинской (Крымской) конференции руководителей союзных держав (4–11 февраля 1945 г.) была определена общая сумма репараций – 20 миллиардов долларов, на Потсдамской (Берлинской) конференции (17 июля – 2 августа 1945 г.) договорились распределить ее по территориальному принципу: каждому союзному государству предполагалось выделить репарации из имущества, находящегося в соответствующих оккупационных зонах поверженной Германии. Что касается Польши, то в соответствии с Потсдамскими соглашениями Советский Союз «обязывался удовлетворить польские репарационные требования из полагающейся ему части репарационной массы» в советской зоне оккупации. Выполняя свои обязательства по Потсдамскому договору, правительство СССР незамедлительно подписало 16 августа 1945 г. с польским Временным правительством национального единства соглашение о возмещении ущерба, причиненного германской оккупацией.

Его центральные положения имели принципиальное значение. Статья 1 гласила: «В соответствии со своим заявлением на Берлинской конференции Советское правительство отказывается в пользу Польши от всех претензий на германское имущество и другие активы, а также акции германских промышленных и транспортных предприятий на всей территории Польши, включая и ту часть территории Германии, которая переходит к Польше». Речь шла о так называемых Воссоединенных землях, долгое время принадлежавших Германии и переданных Польше по решению Ялтинской конференции.

Статья 2 устанавливала порядок удовлетворения репарационных претензий польской стороны. Советское правительство соглашалось уступить Польше из доли репараций Советскому Союзу: а) 15 % репарационных поставок из советской зоны оккупации Германии, которые будут иметь место в период после Берлинской конференции; б) 15 % пригодного к использованию промышленного капитального оборудования, которое должно поступить из западных зон оккупации Германии, причем поставка оборудования Польше должна производиться в порядке обмена на другие товары из Польши; в) 15 % из пригодного к использованию комплектного промышленного капитального оборудования, которое подлежит поставкам западных зон без оплаты. Завершала Статью 2 специальная оговорка (клаузула) о том, что «Польское правительство обязуется, начиная с 1946 г., поставлять Советскому Союзу ежегодно в течение всего периода оккупации Германии уголь по специальной договорной цене: в первый год поставок – 8 миллионов тонн, в следующие четыре года – 13 миллионов тонн и в последующие годы периода оккупации Германии – по 12 миллионов тонн».

Положение о «специальной договорной цене» за польский уголь долго служило причиной споров, раздражавших советское политическое руководство, однако, в конце концов, разница между «специальной ценой» и экономически обоснованными ценами была компенсирована советской стороной. Почему «специальная договорная цена» появилась в Соглашении, отражавшем столь важный для обеих сторон процесс формирования советско-польских экономических отношений? Достоверных источников об этом в распоряжении исследователей пока нет. Отсутствует упоминание о «специальной цене» и в протокольной записи встречи Б. Берута, З. Модзелевского и Г. Минца с И.В. Сталиным 14 августа, состоявшейся в Кремле за неполных два дня до подписания Соглашения. Возможно, правы те историки, кто считает, что идея «специальной договорной цены» за польский уголь была навязана польским представителям именно стареющим советским диктатором. Возражать ему тогда не решился бы никто. Характерно, что по возвращении польских политиков на родину Б. Берут на пресс-конференции 27 августа в Бельведере, детально прокомментировав подписанные в Москве документы, фактически оставил вопрос об «угольной проблеме» открытым.