Читать «Россия, Польша, Германия: история и современность европейского единства в идеологии, политике и культуре» онлайн - страница 214

В такой ситуации проведение совместной акции стало в порядок дня. Но теперь петербургский кабинет готов был изменить тот план действий, на который ранее Австрия и Пруссия дали предварительное согласие. В случае вступления повстанческих отрядов на территорию Краковской республики предусматривалась возможность занятия Кракова не русскими, а австрийскими войсками; Паскевичу было приказано ограничиться присылкой комиссара, чтобы засвидетельствовать поддержку Россией этой акции Вены. Однако Австрия имела в виду участие всех трех держав в оккупации Кракова: Меттерних заверил Татищева, что австрийские войска выступят «по первому представлению» офицера русской армии, «которому Паскевич поручит военные операции в прилегающем районе». Вместе они составили заявление в адрес краковского сената с обоснованием военной акции: власти города обвинялись в нарушении «условий трактатов» – несоблюдении нейтралитета, предоставлении убежища «преступникам». Текст был направлен на согласование в Берлин, но неожиданно прусский кабинет отказался от участия в совместных действиях, ссылаясь на то, что его якобы предварительно не запрашивали. Когда берлинский двор перечислил все «трудности и неудобства», связанные с военной акцией, «задний ход» дало и венское правительство. В результате был подписан протокол, согласно которому предусматривалась оккупация Кракова русскими войсками, участие же Австрии и Пруссии сводилось к направлению туда комиссаров. Предполагалось, что позже они займутся «пересмотром конституции Кракова и реорганизацией его правительства», а в случае необходимости решат вопрос о вводе войск Австрии и Пруссии. Пришлось переделать текст заявления краковскому сенату, но оно сохранило все ранее сформулированные аргументы и, как свидетельствовал Нессельроде, «по своему смыслу не оставляет желать нам ничего лучшего».

Но, видимо, декларацию эту вручать не пришлось, так как Берлин отказался и от присылки комиссара. Предпринимались попытки уговорить берлинское правительство, однако Ансильон заявил, что несогласие исходит от короля. Премьер-министр неоднократно излагал свои доводы, объясняя причины, обусловившие позицию Пруссии. Он подчеркивал, что «прусское правительство без колебаний соглашается» на оккупацию Кракова русскими войсками, так как эта «чисто военная операция» стала необходимой для России «из-за проникновения на “нейтральную” территорию Краковской республики повстанцев из Королевства Польского и неспособности местных властей их разоружить и контролировать». По мнению Ансильона, дело касалось только России, поэтому Пруссия ограничивала свое участие признанием правомерности этой «операции» и к тому же призывала Австрию. Направление в Краков прусских и австрийских комиссаров, а тем более войск, считал премьер-министр, было бы мерой, «мало соответствующей требованиям времени», «неуместной и бесполезной, а может быть, даже опасной», так как она «могла бы […] оказать неблагоприятное воздействие на общественное мнение»: «казалось бы, что эти две державы безосновательно вмешиваются в чужое дело». Ансильон уверял, что присутствие в Кракове резидентов этих держав «послужит достаточно убедительным свидетельством их согласия с мерой, принятой Россией, и единения, царящего между тремя дворами-покровителями». На замечание Паскевича, что присутствие резидента «не свидетельствует о согласии короля на оккупацию столь же явно, как направление военного комиссара», с которым мог бы согласовывать действия российский командующий, глава берлинского кабинета, озабоченный реакцией «общественного мнения», пояснил, что присутствие военных комиссаров «было бы равноценно присутствию военного отряда – мера, на которую прусское правительство не могло решиться из опасения ока заться у частником военных действий». Прусская дипломатия требовала отделить вопрос оккупации от будущих демаршей трех держав по вопросу их участия в реорганизации Краковской республики. Ансильон подчеркивал, что «законный порядок» в Кракове был нарушен еще до восстания, и теперь не надо торопиться с реорганизацией. Сначала, считал он, нужно изучить положение вещей, продумать «способы устранения бед этого государства», сделать предложения своим дворам, которые затем направят требования краковскому правительству и, если не встретят там понимания, условятся о совместных «репрессивных или принудительных мерах», отвечающих общим интересам. По его мнению, изменения нужны были прежде всего в личном составе органов власти Кракова, а возможно, и в конституции государства. В целом обсуждение вопроса о будущем внутреннем устройстве Краковской республики берлинский кабинет был склонен отложить до полного восстановлении «внешнего спокойствия» и завершения «военных операций».