Читать «Россия, Польша, Германия: история и современность европейского единства в идеологии, политике и культуре» онлайн - страница 177

Такая позиция прусского двора вызывала подозрение в политической игре, дабы обеспечить себе максимально возможную долю при разделе в будущем между победителями поверженной империи Наполеона. Эта тактика Пруссии, ее попытки лавировать в расчете воспользоваться благоприятной политической конъюнктурой сказалась и на оценках в российской историографии. В трудах по истории Отечественной войны 1812 г. этот эпизод затрагивался только мимоходом. В работах же, посвященных дипломатической истории России, период конца 1812 – начала 1813 гг. оценивался односторонне, исходя из политической стратегии Петербурга и общей негативной характеристики «реакционных абсолютистских режимов», что было свойственно советской историографии. Так, в капитальном труде по внешней политике России утверждается, что Фридрих Вильгельм III «длительное время под различными надуманными предлогами отказывался открыто перейти на сторону России», в том числе и «оправдывая свое нежелание выступить на стороне России против Наполеона неудачей миссии полковника Кнезебека в Австрии с целью склонить последнюю к разрыву с Наполеоном». Кроме того, прусское правительство «боялось народного движения и, подобно царизму, преследовало свои реакционные, захватнические цели. Король хотел вернуть себе польские земли, потерянные в 1807 г., и не допустить присоединения их к России. Он пытался договориться с Австрией о совместном посредничестве между Наполеоном и Россией; советовал Наполеону пойти на перемирие и пугал его возможностью народного восстания в Германии».

Эта односторонняя оценка политики прусского кабинета стала в известной мере и следствием того, что в отечественной литературе не освещена внешнеполитическая позиция Пруссии в указанный период. На русском языке нет специальных работ на эту тему, за исключением статьи И.С. Звавича, опубликованной в 1947 г.. Время появления этой статьи наложило на нее свой отпечаток. Однако ряд выдвинутых автором положений до сих пор приводятся в обобщающих трудах по истории внешней политики России. Это выразилось и в упреках в адрес Фридриха Вильгельма в трусости и лицемерии. В целом же сформировавшееся ныне мнение российской историографии о внешней политике Пруссии рассматриваемого периода выработано без анализа военно-политического положения государства Гогенцоллернов и без изучения позиции берлинского кабинета по вопросам о соотношении сил в Европе и о перспективах войны.

Сигналом к ревизии прусской политики и к политической эмансипации Пруссии от французской гегемонии стало известие об отступлении Наполеона из Москвы. Эта новость, вмиг облетевшая всю Европу, поставила перед аналогичным выбором и Вену, и Дрезден, и Варшаву, и другие столицы. Она свидетельствовала о том, что Наполеону не удалось навязать России заключение мира и что, соответственно, кампания его в России терпит неудачу. И для Пруссии, и для Австрии эта новость была неожиданной и малоприятной. Австрия в случае неудачи Наполеона теряла шанс стать единственным в Европе, как надеялись в Вене, полноправным союзником Франции, со всеми вытекающими отсюда выгодами. Пруссия же в случае поражения Великой армии могла ожидать новой войны на своей территории, в которой окончательно разорилось бы не только ее хозяйство, но и были бы уничтожены ее последние военные ресурсы.