Читать «Романовы. Сердечные тайны» онлайн - страница 17
Александр Боханов
совершено с возможно большей скромностью, без пышного
катафалка, без «всяких великолепных в зале и церкви уб
ранств».
Потом нашел силы поблагодарить дворцовых служащих
за верность. Царица предложила пригласить для прощания
фрейлин, в числе коих прозвучало и имя Нелидовой. После
минутной паузы умирающий изрек: «Не надо. Поблагодари
ее от меня».
В последние часы жизни Царь мало говорил, по временам
терял сознание. Дыхание становилось отрывистым, хрипы
все усиливались. В один из моментов просветления неожи
данно сказал: «Долго ли еще продлиться эта музыка? Если
это начало конца, это очень тяжело. Я не думал, что так труд
но умирать».
Голос его с каждой фразой делался все тише и к полудню
совсем пропал. До последней минуты не выпускал из своих
рук руки Императрицы и Цесаревича. За несколько мгнове-
27
жиданно, глядя на Цесаревича, изрек: «Держи все — дер
жи все». Эти слова сопровождались крепким сжатием руки, что означало, что держать нужно сильно.
В середине дня, 18 февраля, в 20 минут первого часа Царя
не стало. На Престоле оказался новый Император — Алек
сандр II. Похороны же усопшего прошли 5 марта 1855 года.
Венценосцем стал человек, не только знавший о противо
законном поступке своей сестры, но и способствовавший ему.
Мария Николаевна обсудила свою ситуацию с Братом-Царем
и с другим братом — Константином, и все они склонились к
мнению, что рано или поздно, но о браке необходимо сооб
щить публично. Решили выждать несколько месяцев трау
ра, а уж тогда и оповестить. Александр II не видел ничего
предосудительного в подобном. Сестра Мери имеет право на
счастье. С этим трудно было спорить, но оставалось одно пре
пятствие — закон. Однако Император был уверен, что если
вся Фамилия придет к согласию, то можно будет рассматри
вать этот брак как исключение.
Самое сложное было открыть все Мама. Несколько раз
обдумывали с сестрой, как поделикатней все обставить. Но
все решилось неожиданным образом. В начале апреля
1855 года Александре Федоровне рассказали. Царь был вне
себя от гнева, пытался выведать, кто донес, но так ничего и
не узнал.
Новость потрясла Царицу-Вдову. Она только немного ста
ла приходить в себя после похорон супруга — и вдруг новый
удар. Больная и сломленная, она в начале не поверила, но
когда сомнений не осталось, то, обливаясь слезами, произ
несла горькие и необычно для нее резкие слова:
«Я думала, что со смертью Императора я испытала горе в
его самой горькой форме; теперь я знаю, что может быть горе
еще более жестокое — это быть обманутой своими детьми».
Упреков никому не высказывала, но однажды при детях, глядя на дочь Марию, обронила, что ей «теперь так трудно
жить», так как «ее постоянно обманывают».
Потрясение матери подействовало на детей как ушат хо
