Читать «Роза (пер. Ганзен)» онлайн - страница 62

— Я поговорю съ нимъ, — сказалъ я.

Я и поговорилъ съ нимъ. Онъ выслушалъ меня съ явной досадой и, видно, крайне жалѣя о томъ, что ему придется отступиться отъ лопаря. Онъ объяснилъ мнѣ, что именно собирался сдѣлать: я бы вертѣлъ ему точило, а онъ, Мункенъ Вендтъ, обточилъ бы руки лопаря въ кровь, потомъ велѣлъ бы ему поняньчить этими руками каменнаго божка этакъ съ полчаса, хорошенько его погладить да поласкать! Послѣ же того меня бы отпустили съ миромъ, не заставляя глядѣть на дальнѣйшую расправу. Но Мункенъ Вендтъ торжественно обѣщалъ накинуть на лопаря свою куртку, когда оставитъ его отлеживаться въ кустахъ.

— Баронесса не хочетъ, чтобы ты трогалъ лопаря, — сказалъ я въ отвѣтъ.

Послѣ того Мункенъ Вендтъ взялъ да отпрвился въ лѣсъ, захвативъ за собой топоръ. Я выждалъ нѣсколько минутъ, пошелъ за нимъ слѣдомъ и услыхалъ, что онъ рубитъ кусты. Онъ раздробилъ бѣднаго каменнаго божка и сбросилъ обломки въ прудъ; потомъ повырубилъ всѣ ветлы и сдѣлалъ широкую просѣку въ священной рощѣ. Это ужъ было совсѣмъ лишнее.

— Если готовъ, такъ отправимся завтра же утромъ, — сказалъ мнѣ Мункенъ Вендтъ на пути домой.

— Я не могу, — отвѣтилъ я.

— Такъ я одинъ уйду, — сказалъ онъ.

Мункенъ Вендтъ не скрылъ ни отъ кого, что собирался уйти завтра. Баронесса взглянула повеселѣвшими глазами. осталась посидѣть съ нами вечеромъ и была чрезвычайно любезна. Поди, разберись въ женской душѣ! Теперь, когда Мункенъ Вендтъ собирался покинуть насъ, нельзя было допуститъ, чтобы онъ унесъ съ собой память о ней, какъ о женщинѣ холодной, пресыщенной, нѣтъ, ни въ какомъ случаѣ! Я и подумалъ: ага, теперь тебя ужъ больше не смущаютъ безпокойные, горящіе глаза Мункена Вендта!

Она сидѣла, сложивъ руки надъ головою, словно въ воротахъ. Платье на ней было такое узкое, что облегало вплотную бедра. — Ого! — сказалъ Мункенъ Вендтъ. — Баронесса говорила о Финляндіи, какъ о своей родинѣ: тамъ родила она своихъ многочисленныхъ дочерей, а потому и называла своей родиной. — Да, полюби я мужчину, я бы извела его своими ласками, — сказала она, между прочимъ. — Ого! — отозвался Мункенъ Вендтъ.

Но я-то полагаю, что баронесса такъ разговорилась, главнымъ образомъ, по той причинѣ, что у нея отлегло отъ сердца, и съ радости, что спаслась. Мункенъ Вендтъ сокрушилъ божка, стеръ съ лица земли всякій слѣдъ его, даже вырубилъ всю рощицу; теперь же онъ уйдетъ, и она никогда больше не увидитъ его. Съ нимъ было столько всякихъ тревогъ, — слава Богу, что онъ уходитъ!

Она налила намъ вина и извинилась, что ея отцу некогда сегодня провести съ нами вечерокъ. Мункену Вендту она набила и поднесла трубку съ длиннымъ чубукомъ, а меня угостила сладкимъ печеньемъ, такъ какъ я не курилъ.

— Теперь послушайте! — сказала баронесса, и достала изъ кармана бумажку. — Это финская пѣсня; я переложила ее по своему. Она такая странная.

Да, пѣсня была странная. И баронесса прочла ее своимъ бархатнымъ голосомъ медленно, протяжно, мѣстами почти нараспѣвъ:

«Все сущее на свѣтѣ,- ко мнѣ!

Поддержи меня, подкрѣпи!

Весна такъ тиха; она покоится въ тиши ночной и ничего не разрѣшаетъ, а только мутитъ мой покой. О, весна не нападаетъ прямо и понятно; она только приходитъ и не отступаетъ отъ меня, пока я не сдамся.

Такова весна.

Все сущее на свѣтѣ,- ко мнѣ!

Еслибъ я могла порадовать тебя своими слезами тамъ, гдѣ ты бродишь вдали отъ меня! Тебя, подарившаго мнѣ въ дни юности два счастливыхъ мига! Тебя, расточившаго все богатство своей жизни на три великія настроенія! Но у меня нѣтъ больше слезъ. Помнишь ты, какъ я пришла къ тебѣ, поцѣловала и хотѣла уйти? Ты разомъ вскинулъ голову и впился въ меня глазами, — такъ горячо я любила тебя!

Такова я.

Топоръ такъ ласковъ и добръ; въ немъ нѣтъ яду. Топоръ не орудіе самоубійства; онъ не распарываетъ, онъ только цѣлуетъ. Подъ его поцѣлуемъ расцвѣтаетъ алый ротъ; алыя уста раскрываются подъ его поцѣлуемъ.

Таковъ топоръ.

И я отдаю ему мое сердце.

Но увы, жизнь такова:

вѣчная разлука съ тобой. Такова жизнь. И никому не пережить ея, кромѣ того, у кого такъ легко и свѣтло въ головѣ отъ глупости, что онъ не понимаетъ ничего, кромѣ загадокъ. О, приди же весною, мой великій возлюбленный, и возьми съ собою топоръ! Я стою подъ звѣзднымъ небомъ и жажду отвѣдать топора. Такова я.

Такова жизнь».