Читать «Роза (пер. Ганзен)» онлайн - страница 26

Мнѣ захотѣлось написать обстановку парадной горницы Макка, чтобы вышла хорошенькая картинка, съ большимъ серебрянымъ купидономъ въ углу и двумя гравюрами на стѣнѣ надъ роялемъ. Собственно говоря, меня ничто не интересовало въ этомъ домѣ; только стаканчикъ, который Роза однажды оставила недопитымъ на столѣ. Онъ и долженъ былъ стоять тамъ, освѣщенный послѣобѣденнымъ солнцемъ, такой темно-алый, одинокій и словно потухающій.

Въ Сирилундѣ было, конечно, куда оживленнѣе, чѣмъ въ домѣ Гартвигсена; здѣсь бывали въ гостяхъ даже иностранные шкипера, когда погода загоняла ихъ суда въ заливъ. Между ними былъ и одинъ русскій, съ которымъ я разговорился по французски, какъ умѣлъ. Погода задержала его большой корабль на нѣсколько дней въ нашемъ заливѣ. Мы съ баронессой побывали у него на суднѣ, а онъ купилъ нѣсколько медвѣжьихъ шкуръ и песцовыхъ шкурокъ, которыя продавалъ отецъ Розы.

Я обзавелся въ Сирилундѣ болѣе приличнымъ платьемъ и могъ бывать всюду, не чувствуя никакой неловкости. Захаживалъ я и въ лавку, посмотрѣть на народъ, какъ мѣстный, такъ и пришлый, на пѣшихъ путниковъ, которые запасались хлѣбомъ въ пекарнѣ и спѣшили дальше, на рыбаковъ съ юга, которые цѣлый день толкались около винной стойки и потомъ уходили пьянешенькіе, съ шумомъ и гамомъ.

У самихъ Сирилундцевъ почти у всѣхъ были свои прозвища. Къ Сприлундцамъ принадлежали и Свенъ Дозорный и Оле Человѣчекъ, но они состояли шкиперами на судахъ, такъ что къ нимъ прозвища не особенно пристали. Еще была тамъ Брамапутра, жена Оле Человѣчка, такая обходительная съ чужими, что мужу приходилось слѣдить за нею по пятамъ.

Того же поля ягода была и Элленъ, бывшая горничная, въ прошломъ году вышедшая замужъ за Свена Дозорнаго. Эта была влюблена въ одного человѣка въ цѣломъ мірѣ — въ самого Макка, и надо было видѣть ея лицо, когда Маккъ взглянетъ на нее или подойдетъ къ ней на дворѣ и скажетъ пару словъ: она совсѣмъ терялась, себя не помнила. Да вообще усадьба кипѣла народомъ, и какихъ только прозвищъ тамъ не было: Іенсъ Папаша, Крючкодѣлъ, и, наконецъ, Туловище. Такъ прозвали одного захожаго человѣка, который пришелъ въ Сирилундъ зимою и взялся колоть дрова на весь домъ; у него было огромное туловище на коротенькихъ ногахъ.

Меня особенно занималъ смотритель маяка Шёнингъ, и я караулилъ его, когда онъ, бывало, плелся въ лавку за какой-нибудь мелочью. Это былъ человѣкъ до крайности своенравный, но съ большимъ житейскимъ опытомъ. Онъ много ѣздилъ по свѣту, много думалъ и очень мѣтко выражался. Впрочемъ, разговаривалъ онъ лишь въ особыхъ случаяхъ. Большею же частью высокомѣрно молчалъ. Разъ къ лавкѣ подъѣхалъ одинъ сельчанинъ въ телѣжкѣ и оставилъ лошадь у крыльца. Лошадь стояла съ длинной торбой, подтянутой къ самымъ глазамъ; она не ѣла, такъ какъ торба была пуста, а только стояла, поднявъ голову, и глядѣла.