Читать «Рожденные телевизором» онлайн - страница 162
Слава Тарощина
На почве последнего десятилетия, взращенные цинизмом и равнодушием, выросли дивные цветы. Закольцуем сюжет Селигером. Вот милая девушка задает вопрос Путину: «Может, России стоит вернуться к тоталитаризму? Ведь при Сталине коррупции не было?» Вопрос прерывается одобрительными аплодисментами будущей элиты нации. Вот Путин отвечает: «Это неэффективный способ управления, тупиковый путь, подобное государство обречено. Так случилось с Советским Союзом». И снова слышны одобрительные аплодисменты…
3 августа
В ожидании Мао
Чем активней народный фронт наступает на народ, тем крепче сумятица в головах электората. Разбираться в оттенках единомыслия скоро, кажется, уже будет не под силу никому. Бедный Борис Грызлов всякий раз пугается телекамеры – у него нет сил с угасающим пылом настаивать на первородстве «Единой России». Даже Владимир Путин все чаще путается в платформах. Все-таки ставка на народность – тяжелое бремя для российской власти, плохо знающей свой народ.
Мой любимый тележанр, паркетная хроника, ежедневно фиксирует тяжесть данного бремени. Вот Николай Федоров, глава Института социально-экономических и политических исследований (его структуры готовят программы для «Единой России» и «Общероссийского народного фронта»), со сдержанной радостью в голосе докладывает премьер-министру об успехах нового ведомства: «Свои пожелания высказали более одного миллиона граждан страны.
– Более миллиона? – восхищенно, но с легким оттенком недоверия переспрашивает Путин.
– Да, – уверенно продолжает Федоров, – и наши материалы выражают боль и страдания граждан России, что позволяет назвать полученный документ народной программой.
– Прежде всего, это программа “Единой России”, – уточняет Путин. И тут же сам себя поправляет: – Хотя это уже больше, чем партийная программа».
Уж сколько их упало в эту бездну, сколько партийных программ, выражающих «боль и страдания граждан», знала многострадальная Россия! Двадцать лет назад мы вроде бы распрощались со страной Советов – и вот, пожалуйста, снова разыгрывается подзабытая карта. Впрочем, хотя бы один смысл в ней есть. Она придает завершенность телевизионному образу (а другого и нет) Путина, сконструированного по известной уваровской триаде: православие – самодержавие – народность.
Вспомним внятный жест – сразу после инаугурации Владимир Владимирович не только под камеры посетил храм, но и познакомил россиян со своим тогдашним духовником, архимандритом Тихоном (Шевкуновым). Далее началось невиданное единение государства и РПЦ, а отец Тихон с его изысканиями о Византии стал просто звездой экрана. К концу десятилетия звезда с экрана испарилась, православные страсти поулеглись. Самодержавие, именуемое в наших широтах вертикалью власти, тоже, видимо, уже сыграло свою роль в качестве стержня путинского образа. А вот народность сегодня востребована как никогда прежде. Хотя и раньше все, что делал амфороносец в сфере покорения земных, водных и небесных стихий, он делал исключительно для своих подданных. Но почувствуйте разницу: в предыдущие президентские сроки Путин хотел, чтобы его любили, а теперь он хочет любить сам. В каждом выступлении премьер педалирует тему, связанную с заботами конкретных людей. Владимир Владимирович и торс обнажает теперь не пошлого пиара ради, а для благой цели единения с народом – вот, мол, и я, как вы, болею, плечо сорвал на татами, решил показаться травматологу обычной смоленской больницы.
