Читать «Рожденные телевизором» онлайн - страница 128

13 декабря

И это все о нем

После Манежки Россия вползает в Новый год по-новому: под мишурой и блестками притаился страх. Праздничные площади декорированы елками вперемешку с ОМОНом, мужественно сражающимся с радикальной молодежью. Той самой, которая – первое якобы свободное поколение. Оно сформировано путинским десятилетием, чьим главным достижением стало строительство эффективнейшей телевизионной вертикали. Между данными явлениями существует прямая связь: страна, управляемая телевизором в интересах одного или группы лиц, дает именно такие экзотические плоды.

Нет сюжета – нет проблемы

А как ведь все славно начиналось! Поздний вечер 27 марта 2000-го. Путин в спортивной куртке стремительно проходит по коридору Александра-хауса. Вокруг бушует прямой эфир, ньюсмейкеры нервно выясняют отношения с телеведущими, немигающий председатель Центризбиркома Вешняков мучительно справляется с долями процентов. Однако на всем этом немыслимом плюрализме уже лежит отсвет хрестоматийного: «Кончилось ваше время!» «Общих реверансов не будет», – сказал как отрезал свежий лидер России.

Рожденный «ящиком» президент с первых шагов предпочитал виртуальную реальность всем прочим ее, реальности, разновидностям. Власть устами тогдашнего думского вожака Дмитрия Рогозина проговаривается о сокровенном: если бы ТВ не раздуло сюжет о том, что ПАСЕ официально приняла эмиссара Масхадова, то самого сюжета вроде бы как и не существовало. Нет сюжета – нет проблемы. Зато есть лихорадочная смена политэлит. Новая власть остро нуждалась в новой обслуге, прежде всего телевизионной. Несогласных – от отдельных ведущих до целых каналов вроде старого НТВ – убирали со скоростью энкавэдэшных троек. Самым востребованным даром на ТВ становится дар упрощенного толкования. (С его помощью, по мысли автора термина философа Эрика Фромма, легче манипулировать массами.)

Одновременно куются идеологические клише. Народ начинают обрабатывать с помощью истории. Она в очередной раз в наших широтах оборачивается политикой, опрокинутой в прошлое. Грезы о крепкой руке материализуются на экране апологетическими сочинениями о самой крепкой руке, то есть Сталине, и руках послабее – Хрущеве, Брежневе, разнообразных членах политбюро. Бархатный тоталитаризм стремительно меняет и духовный климат страны. Культурная иерархия вытесняется иерархией толпы – Донцова с Марининой становятся главнее Ахматовой и Цветаевой, а поэт-песенник в России теперь больше, чем поэт.

Там, где все тонет в фарисействе, воцаряется всеобщий цинизм. Неудобных политиков, словно старые башмаки, забрасывают на антресоли. Вальяжный красавец, премьер Михаил Касьянов, взяв в охапку лыжи, подаренные накануне Путиным, покидает Белый дом. Его место (уже со своими лыжами) занимает Фрадков. В моду входят те самые двойные стандарты, в которых мы, подобно смелым советским полит-обозревателям, так любим упрекать Америку. Касьянову поставили в вину связь с ельцинской «семьей», каковую с легкостью простили Фрадкову и Путину. Непредсказуемость Бориса Николаевича стала притчей во языцех, в то время как непредсказуемость Владимира Владимировича омывается волнами административного восторга. Ходорковский за решеткой, Абрамович – на воле и на футболе.