Читать «Рогнеда. Книга 1» онлайн - страница 19

— Чего надоть? — спросил грозно.

— Открывай, к боярину я! Из Борисова. Да поспешай, некогда здесь стоять, с тобой препираться.

— Ух, какой! Молодой да шустрый! — Стражник прищурил глаза. — Ладно, погодь чуток.

Заскрипели ворота, пропуская вестника во двор. Он бросил поводья подбежавшему отроку, а сам степенно, стараясь унять рвущееся наружу нетерпение, прошел по деревянному настилу и взошел на крыльцо.

Его уже ждали. Двери раскрылись сразу, едва он прикоснулся к ним. Старый холоп, припадая на левую ногу, провел к боярину. Впустив вовнутрь, сам осторожно прикрыл дверь и остался снаружи. Но едва приметную щелку оставил. Будет потом о чем посудачить с дворней.

Василий сидел за столом и хмурился.

— Говори, с чем приехал, — спросил, весь внутренне напрягшись.

Юноша снял шапку, поклонился боярину до земли. Чуть помедлил, собираясь с духом. Василий поморщился, выказывая нетерпение.

— Худые вести я принес тебе, боярин. Батюшка твой, Твердислав Любомирович, отдал Богу душу. Долго болел, лихорадило его всего, а три дня назад преставился! — Вестник повернулся к образам, троекратно перекрестился.

Василий побелел как полотно, рука сжалась в кулак, но совладать с собой смог. Встал, перекрестился. Вестник стоял у двери, перестав дышать и наблюдая, как боярин шепчет слова молитвы. Не поворачиваясь, Василий спросил:

— Перед смертью говорил ли чего отец мой?

— Тебя все звал, боярин. Говорил, что не закроет глаза, пока не увидит сына своего единственного.

Вестник не видел, как из глаз Василия показались две слезинки и скатились по щекам, затерявшись в бороде.

— Ступай! — велел Василий хриплым голосом.

Вестник неслышно удалился, оставив боярина наедине со своим горем. А тот упал на колени и зашептал раскаянно:

— Господи!!! Прости раба своего, если сможешь. Ибо нет мне прощения за то, что сотворил я с отцом своим. Горе мое велико, но еще более велико отчаяние от содеянного. Прости меня, Господи!!! Сотворил я тяжкий грех, но с этого момента всю жизнь буду его замаливать и не допущу, чтобы впредь меня обуяли гордость и алчность. Верь мне, Господи!!! Искренен я перед тобой и нет в словах моих лжи и порока.

Василий еще долго молился, вымаливая у Бога прощения. И в един миг показалось ему, будто глаза Спасителя повлажнели и стали из осуждающих — сочувствующими. Мнилось ему, что простил его Господь, и сразу стало легче на душе.

В молитвах и покаянии прошел день. Дворня знала о постигшем боярина горе. И замерла, боясь шумом нарушить уединение хозяина. Один раз сунулся, было, к нему Стенька по какой-то надобности, но, увидев боярина на коленях — тихо удалился. И другим строго наказал вести себя не шумливо. Ослушавшихся ждали батоги да розги. Но все и так это понимали. Старого Твердислава жалели, хотя и бывал боярин иногда больно крут. Жалели еще и оттого, что понимали — грядут перемены. В какую сторону они повернутся — в лучшую или худшую — одному Богу ведомо.

К вечеру боярин, похудевший, осунувшийся, вышел из хором.

— Стенька!

— Здесь я, боярин.