Читать «РИО № 7 (23), июль 1988» онлайн - страница 40

Эх, не прочитал, видно, Петя Солдатенков в свое время сочинения Козьмы Пруткова — иначе разве забыл бы мудрейшее изречение директора пробирной палатки: "Нельзя объять необъятное". Зачем было мешать в кучу совершенно разные стили и формы, руководствуясь принципом: "Поешь свое? Значит, бард!" Вследствие этой художественной всеядности фильм более всего напоминает Кунсткамеру, в которой персонажи, словно мухи к подушке, пришпилены булавками к нескончаемо длинной киноленте, а между ними как тень отца Гамлета бессмысленно бродит "сквозной герой" (О.Митяев) — все полтора часа он тщится понять что-то, но, похоже, так и не прозревает до финальнных титров. Назвать это все сюжетом — язык не поворачивается.

Может, целью «Игры» было найти зерно конфликта между различными авторскими позициями, искрящую точку соприкосновения разнозаряженных творческих величин? Что-то незаметно: пути различных героев фильма, если даже и начинались некогда в одной точке, уже давно разошлись настолько, что от их искусственного столкновения "на белой простыне экрана" не возникает ни дыма, ни огня. Пожалуй, единственным моментом, когда диалог как-то ожил, заиграл блестками живой речи, я бы назвал полемику самого Ильюши Смирнова и поэта Владимира Большакова (если не ошибаюсь, в прошлом — постоянного автора легендарных АРГОНАВТОВ, хотя в фильме об этом ни полслова). В остальном же вымученные моно- и диалоги, распадающиеся на осколочки бессвязных фраз, мертвы и на задевают сердца. Поэтому, видно, и Саш Баш, который поначалу проявлял к картине интерес и (насколько я могу судить) возлагал на нее определенные надежды, так быстро разочаровался и ушел.

Операторской работы в "Игре с неизвестным" крайне мало: бесчисленные общие планы, не выразительные ракурсы и панорамы, набившие оскомину "завтраки на траве" и "певцы среди развалин" — никакого сравнения с вдумчиво-исследовательским взглядом «Рока» или парадоксальной изобретательностью нугмановской «Иглы»! Не случайно единственный удачный клип — «Конвейер» Шевчука — быстро обособился и зажил на телеэкране своей собственной жизнью. Об интерпретации же второй Юриной песни просто не хочется говорить.

Впрочем одну мысль, заключенную в содержании фильма, я, кажется, уловил. Каждый, в ком есть искра творчества, потребность сказать что-то своими песнями, имеет право голоса. Все — рокеры и фолксингеры, преуспевающие профессионалы и рвань от «Сайгона», завсегдатаи студий звукозаписи и подворотен — равны перед Богом: говори если тебе есть, что сказать. Говори и будешь услышан. Вот только стоило ли ради этого огород городить?