Читать «РИО № 7 (23), июль 1988» онлайн - страница 25

— Помню, что в то время было много разговоров о вашем имидже… Многим он не нравился, но это было явно нечто специальное…

— Поначалу нас почему-то считали фашистами: мы стали выступать в черно-белых костюмах с галстуками и короткими стрижками. A по тем временам модно было выступать в джинсах, майках и с какими-то удлиненными прическами. Естественно, на этом фоне мы смотрелись довольно-таки серьезно, строго. И сама музыка у нас была такая… Мы никогда не пытались никаких заигрываний с залом вести, не играть музыку просто для развлечения. А в то время это было…

— То, что Троицкий провозгласил "советской неоромантикой"?

— Мне трудно в этих терминах разбираться: кто-то говорит «неоромантизм», кто-то — «пост-панк»… Не все ли равно? Но в Москве такую музыку никто больше не играл. Кстати, и сейчас не играет. Школы мы не создали.

— Вообще, многие считают, что Артем сыграл важную роль в истории ЦЕНТРА, что он чуть ли не сам его создал и долгое время искусственно подогревал интерес к нему своими публикациями… А на самом деле?

— Он появился сразу после того, как мы выступили на фестивале. Потом послушал нашу запись и заинтересовался еще больше. В принципе, он действительно оказал большую поддержку нашим первым шагам: материалы дал в печать, и люди узнали, что есть такая группа. Ну, мы ощущали поддержку, потому что в то время не было никаких организаций, никаких рок-лабораторий, рок-клубов… По крайней мере, для нас это было какое-то человеческое отношение. А остальные все, кроме Артема и еще двух-трех человек, относились чисто потребительски. У нас ведь тогда никаких, даже моральных стимулов не было.

— Много споров вызывали и твои тексты; причем, рокеры осуждали их за «внесоциальность», а официоз — за этакое «эстетство», "непонятность"…

— Дело в том, что наша группа никогда не пела матом, не воспевала пьянство или еще что-то… Просто многим наши песни непонятны, так как далеки от их жизненных интересов. А чисто цензурно — то, что песня непонятна, сегодня не является основанием для запрета. Хотя раньше — являлось. Если в песне слова непонятны, то она, в принципе, уже аполитична.

— Ты подражал кому-то из «классиков» рок-н-ролла или может быть, кому-то из наших рок-поэтов?

— Понимаешь, подражать было некому. Я не настолько хорошо знал английский язык (и сейчас не очень хорошо знаю). А советских ансамблей, кто бы на русском языке исполнял какой-то рок, тогда вообще не было. По крайней мере, у меня не было никакой информации о таких группах. А наши московские группы десяти-пятнадцатилетней давности, концерты которых я посещал, пели на английском языке.