Читать «Рижский клуб любителей хронопортации» онлайн - страница 95

Мы стояли на месте, тяжело дыша, и не знали, куда идти. Первой сориентировалась Соня, ведь она была в своем доме.

– Осторожно, здесь ступенька, – сказала она, и мы стали подниматься наверх, как вдруг вспыхнул свет. Лампочка была тусклая, но все равно, вспыхнув, она больно резанула по глазам. Я зажмурился. Соню тоже ослепило. Она остановилась и, переведя дыхание, успокоила меня:

– Ничего. Еще два пролета.

Мы опять начали подниматься. Тишина стояла такая, что звенело в ушах. Дом точно вымер. Я слышал лишь наши шаги, слышал, как шаркали о ступени подошвы моих кед и скрипела платформа Сониных ботинок.

И тут до меня откуда-то сверху донеслась одна до жути знакомая мелодия. Кто-то на радостях врубил маг. Эту песенку я слышал, наверное, раз сто, а может быть, и все двести, когда лежал прошлым летом в больнице с гепатитом. Ее там крутил один прикольный хиппарь с волосюгами до пят, одним словом, заядлый «аквариумист». Он гонял эту песенку с утра до вечера, так что я успел ее вызубрить назубок. Ну конечно, это был «Иванов на остановке» – крутой боевик великого БГ. «Великим» его называл тот пожелтевший хиппан.

И хотя я всю свою сознательную жизнь торчал только от металла, а мой старший брат говорил – а он-то, поверьте мне, сечет в этом деле будь здоров как, – что Гребенщиков безбожно дерет свой музон с Боуи и «Джетро Талл», – ну так вот, мне на это ровным счетом плевать, потому что этот «Иванов» – клевый хит, и я от него просто торчу. Почему? Я и сам толком не знаю. Может быть, потому, что там в проигрыше так классно играет виолончель. А может быть, и нет. Не знаю. В общем, нравится, и все тут.

Соня звонила в дверь целую вечность. Я даже устал ждать и уже не надеялся, что ее откроют. Только я подумал так, как она вдруг широко распахнулась и на пороге предо мной предстало некое страшное существо в одних трусах по колено, все поросшее черным мхом. От неожиданности я обомлел. Существо, открывшее дверь, по всей видимости, уже было здорово на взводе – от него несло вонючим перегаром за целый километр – и поэтому говорить нормальным человеческим языком не могло и только рычало.

– Дядя Леша, пусти нас домой, – ласково попросила Соня, а мне шепнула на ухо, мол, не обращай внимания, он, когда пьяный, всегда дурной.

Дядя Леша вытаращил на меня мутные от бормотухи глаза и опять зарычал, но, правда, с некоторым оттенком добродушия – пожалуй, именно так урчат медведи в цирке, когда их подкармливают сахаром. Сахара, впрочем, у меня с собой не было, как и бормотухи.

Дядя Леша дал задний ход, и моему взору открылся длиннющий, как кишка, темный коридор, сверху донизу заставленный несусветным хламом. Слева и справа стены были сплошь утыканы заплатами дверей. Я на скорую руку насчитал больше десятка.

В конце коридора стояло огромное – до самого потолка – старинное зеркало. Я как увидел его, сразу понял, что это антиквариат – таких зеркал теперь уже не делают. Господи, и как оно только здесь уцелело?!