Читать «Республика тринадцати» онлайн - страница 23

Понятно, что этот «буржуазный» проект оппозиция осмеяла. Оппозиция — это русско-еврейский студент в черной косоворотке. Он раскритиковал также ханжеский проект ортодокса, где первым пунктом была «святая суббота». Он вообще отбросил все проекты, находя недостатки в каждом из них. Этот слишком «националистичен», тот слишком «материалистичен». Проекты сиониста и территориалиста он поднял на смех и предложил свой собственный «социалистический» проект, взятый из свободнейших конституций Европы и Америки.

К сожалению, и этот проект провалился. Нельзя сказать, чтобы он был плох, но… каждому из граждан хотелось видеть осуществленным свой проект.

Затем очередь дошла до писателя — автора этого рассказа.

Читатель мог уже давно убедиться, что мы далеки от самохвальства. Но там, где говоришь только правду, ничего нельзя скрывать.

Я должен сказать, что мой проект был принят с редким энтузиазмом и по очень простой причине. Я, видите ли, пришел к убеждению, что приобрести популярность не трудно — надо только никого не затрагивать.

После долгих размышлений и рассуждений я пришел к такому выводу: чем больше вы хотите провести свои идеи, тем скорее вы должны принять чужие, а если вы намерены «бороться», то можете быть уверены, что вам поломают руки и ноги, и все станут вашими врагами.

Итак, в чем, собственно говоря, состоял мой проект? Мой проект заключался во мнении, что все тринадцать проектов хороши и поэтому мы должны все их принять. Но так как принять сразу все проекты невозможно, то я предложил взять из каждого по пункту, и таким образом составить винегрет из конституций.

Мой оригинальный проект приняли с восхищением, и каждый гражданин счел своим долгом пожать мне руку в благодарность за труд на благо первой еврейской республики.

Один из них (мне кажется, что это был идеалист) кинулся мне на шею и чуть было не задушил меня. Мне даже показалось, что он слегка всплакнул…

И дама подошла ко мне, спросила, долго ли я думаю над своими идеями или они приходят ко мне экспромтом. Я, конечно, ответил ей двусмысленно. То есть я сказал ей:

— Сперва я их обдумываю, рассматриваю со всех сторон, а уж только потом я высказываю их сразу, экспромтом.

Моим ответом дама, по-видимому, осталась довольна. Она наградила меня милой улыбкой, на какие способны только женщины, и мимоходом показала мне свои белые красивые зубы от лучшего дантиста в Париже (Boulevard des Italies, 165).

Еще одно было решено: винегрет из конституций перенести на бумагу и обнародовать его в виде манифеста, как водится повсюду. Кто же должен быть автором этого манифеста? Понятно — я, единственный писатель в тринадцати соединенных штатах. Времени на это дали мне три дня. Мои коллеги обошлись со мной по-человечески. Они сказали, что на меня нельзя взваливать слишком много работы. Перед расставанием мы закусили бананами и запили свежим козьим молоком. Понятно, произнесены были спичи.